Дом, в котором ты живешь
Шрифт:
– Совершенно по-женски.
– Да, это приятное времяпрепровождение. Но по-настоящему я чувствую себя женщиной только рядом с тобой! Давид, это такое счастливое чувство. – Сдержанно улыбнувшись, я коснулась его руки.
– Такие вещи надо говорить в спальне, а не на темном шоссе, – усмехнулся он.
– Давид, пожалуйста, объясни мне одну вещь. Вот ты сказал как-то: я боюсь потерять тебя. Но почему? С чего тебе в голову приходят такие мысли?
– Видишь ли, однажды это уже произошло… Я удивленно пожала плечами:
– Когда?
– Помнишь
– У Аньки?
– Нет, когда ты пришла ко мне…
– …наниматься в домработницы.
– Я сразу понял: ты т а женщина. И в то же время мне казалось, будет лучше, если ты уйдешь…
Боже, какие сложности!
– А потом ты увидел меня у Аньки и решил, что я тебе примерещилась!
– Откуда ты знаешь? – неподдельно удивился он.
– Заметила. Но это абсолютно нормальная реакция!
– Зачем ты зашла к ней? Вы же не общались до этого?
– Никуда я не заходила. Мы у подъезда столкнулись.
– Судьба!
– Но вид же у тебя был!..
– Ты на меня рассердилась?
– Сначала – конечно. А у Аньки мне стало смешно: просто водевильная история. Но потом был момент, я пожалела…
– О чем?
– Что не дала тебе телефон. И Аньке не разрешила. Представляешь, иду по Чистопрудному: сумерки, весна, парочки спешат в театр. Мне стало грустно. Прихожу домой, а ты меня ждешь.
– Помню: «У вас редкий дар: появляться в ненужное время, в ненужном месте!» Ты правда так думала?
– Я просто не знала, как себя вести: то ли негодовать, то ли радоваться. Интересно, на какой прием ты рассчитывал?
– Рассчитывал? Да ни на что не рассчитывал. Я просто не мог без тебя больше…
И мы замолчали, каждый о своем. У меня слипались глаза, но я сопротивлялась – не хотела, чтобы Давид чувствовал себя одиноко на темном шоссе. Потом поила его кофе, кормила грейпфрутами. Он быстро уничтожил все мои запасы.
Я достала салфетки и тоном заботливой мамаши произнесла:
– Давид, вытри руки, после еды они липкие.
Он серьезно взял салфетку, не заметил шутки.
– С тобой мама в детстве так не разговаривала?
– Да нет. Она все время работала. У нас была домработница, но мной она особо не занималась.
– Значит, ты был предоставлен самому себе?
– В некотором смысле – пожалуй. Но за школьные оценки с меня спрашивали строго. Родители считали: главное карьера.
– А ты?
– До определенного момента – тоже. Но карьеру хорошо делать в стабильной стране. В новых условиях все достигнутое при Советах быстро превратилось в ничто.
– Ты многого достиг?
– Как сказать… Защитил кандидатскую, а через полгода пришлось поменять работу. Потом и вовсе уезжать.
– Но ехал-то ты не в никуда?
– Почти в никуда. Отец как раз Попробовал открыть свое предприятие. И я оказался кстати. Дело было совершенно безнадежным, просто мрак. Но потом жизнь дала нам шанс, и мы его не упустили.
– А как ты попал в Москву?
– Грубо говоря, приехал искать рынки сбыта. Сначала это были
– Но осел ты все-таки в Москве?
– Только из-за работы. В Москве оказалось много интересного.
– В каком смысле?
– В деловом. Вскоре у меня появилась самостоятельность, я перестал зависеть от отца. Можно сказать, вышел на новый уровень.
– А в Стокгольм ты всегда будешь ездить?
– Ну, в обозримом будущем.
– И когда теперь?
– Наверное, в июле. Но до этого мы съездим к теплому морю. Хочешь?
– Не знаю. Мне больше нравятся холодные моря. – Я прикусила язык – вдруг он подумает, что я напрашиваюсь в Швецию. – Если хочешь, поедем к теплому.
– Денис говорил про Турцию.
Значит, он собирается ехать с Денисом. Всей семьей. Интересно… Неожиданно начало светать.
– Этот час – самый опасный на дороге, – заметил Давид. – После ночи борьбы ужасно хочется спать.
Кругом все расплывалось в сумерках наступающего утра, свет фар встречных машин казался зыбким и ненастоящим. У обочины я заметила старенький «мерседес». Поодаль трое, судя по всему его пассажиры, присели над разгорающимся костром.
– Шашлычок спозаранку, – шутливо бросил Давид.
Но через пять минут нас сзади осветили фары. Давид всмотрелся в зеркало. «Мерс» быстро приближался.
– Странно… – озадаченно произнес Дод и прибавил скорости.
Но «мерседес» не отставал, скоро его длинное тело выползло слева, он поравнялся с нами – я увидела сухие кавказские лица. Преследователи глядели неподвижно, точно целясь. Обойдя нас, автомобиль вильнул направо и преградил путь.
– Козлы! – Дод резко затормозил. Дверцы «мерса» распахнулись – все трое выскочили на шоссе. Давид лихорадочно жал на педали. Один из бандитов ухватился за дверцу с моей стороны, закрытая ручка защелкала, и в это время мы дали задний ход. Рука бандита соскользнула. Они было побежали за машиной. Давид жал на газ – бандиты отстали, попрыгали в свой «мерс». Он взвыл, разворачиваясь. Давид газанул до отказа, мы, вильнув, успели проскочить вставшую поперек машину и устремились вперед.
– Вот так. – Дод перевел дыхание. – Наша тачка им приглянулась.
– Нас не догонят?
– Нет, можешь вздремнуть. Досадный эпизод. Ребята, видно, промышляют здесь. Сто километров до Питера – и недалеко, и все концы в воду.
Но тут из-за поворота опять вывернул «мерс».
– Что за движок у них? – удивленно присвистнул Давид.
– Давид! – отчаянно взмолилась я.
– Ничего, – бросил он. – Во второй раз будем умнее.
Я невольно залюбовалась его спокойствием – характер Давида открывался новой гранью. А «мерс» был уже близко. Из низин поднимался туман и выползал на дорогу, «мерс» шел сквозь него не снижая скорости – дорогу они знали отлично. Давид гнал, напряженно всматриваясь вперед, а «мерс» уже выскочил на встречную полосу и опять пошел на обгон.