Дом, в котором живёт смерть
Шрифт:
— И какую информацию ты получил? — быстро спросил Дэйв.
— О семье Хобарт и Делис-Холл — очень мало. Насколько я понимаю, он не нашел никаких тайных укрытий или как их там называть…
Сопротивляясь искушению вмешаться и сообщить, что «да, он-то не нашел», Джефф выругался про себя и продолжал хранить молчание.
— Что касается того, что для тебя или меня могло бы считаться важным, — продолжил Сейлор, — Таунсенд держал язык за зубами, как немой. Он защищает интересы Хобартов, Дэйв. Он любит тебя; он остался здесь только потому, что ты попросил его. Но о любом другом месте, кроме Делис-Холл, он будет говорить беспрерывно. Старые дома — не единственное его хобби. Он с энтузиазмом относится ко второму своему увлечению и хочет написать о нем книгу, только издатель не поддерживает его.
— Что же это за второе увлечение? — заинтересовался Дэйв.
— Мистификация.
— Мистификация?
— Таунсенд заверил меня, что есть люди, которые без всяких маскарадов, париков, грима и накладных бород могут меняться до неузнаваемости. Понимаешь, еще в молодости он заинтересовался сэром Гербертом Три, актером, который и за пределами сцены был известен своим незаурядным искусством менять внешность и поведение. «Сам я этого делать не могу, — сказал Таунсенд. — Наверно, и вы тоже. Но я встречал людей, которые с помощью простейших средств, плюс актерские способности, могли обмануть кого угодно… включая близких друзей. Порой надо всего лишь изменить прическу, надеть или снять очки — и человек до удивления разительно меняется». И вот тут-то пришла моя великая идея!
— Значит, ты, как и дядя Джил, предполагаешь, — задал вопрос Джефф, — что в этой истории кто-то ведет двойную жизнь?
Сейлор внимательно посмотрел на него:
— А что, если я предположу, Джефф: виновная сторона — некто, кого мы пока даже не встречали? Что ты на это скажешь?
— Откровенно говоря, я сочту это чертовски плохой детективной историей.
— Да кто говорит о детективных историях?
— Все. И особенно — мой дядя.
Дэйв был в таком возбуждении, что не мог спокойно сидеть на месте.
— Не знаю, похожа или нет реальная жизнь на детективные истории, Чак, но во время твоего бесконечного монолога мы, черт возьми, не услышали ровно ничего стоящего! Не слишком ли долго ты добираешься до откровений? Если ты хочешь сообщить что-то важное, почему бы не выложить это прямо сейчас?
— Что я и собираюсь сделать, Дэйв, как только развлечемся.
— Ради бога, что за развлечение?
Сейлор потушил сигарету и кивнул официанту, чтобы тот принес счет.
— Как вы знаете, каждый хороший хозяин к концу приема готовит небольшое развлечение. Я думаю, что оно приведет вас в соответствующее настроение — скажем, смягчит его, — когда придет пора кульминации и завершения.
Дэйв вскочил:
— Боже милостивый, неужто ты, парень, думаешь, что нас надо «смягчить» перед тем, как мы тебя выслушаем?
— Успокойся, Дэйв! Ну же, успокойся! Никогда не видел человека, который так легко теряет самообладание! — Сейлор пересчитал деньги на столе. — Я собираюсь отвести вас в одно место, расположенное так близко, что из дверей «Генри» до него можно добросить камнем. Там вы и поймете, что я имел в виду. Готовы?
— Мы все готовы.
— Хорошо. Ты иди за мной, Дэйв, старая ищейка покажет тебе путь. Затем Джефф с Пенни. Значит, вот таким образом — и пусть всем будет весело!
Из полутемного фойе ресторана они вышли на узкую Тулуз-стрит, расположенную между улицами Бурбон и Ройял, но ближе к последней. На пастельные стены домов Старой площади падал золотистый солнечный свет, а теплый воздух навевал сонливость.
Дэйв и Сейлор шли впереди. Джефф, руки которого касалась рука Пенни, держался вплотную за ними. Он заметил, что цель, к которой направлялась эта пара, была неподалеку. Сделав несколько шагов по Бурбон-стрит, они повернули направо, к насыпи с южной стороны улицы.
Выезжая из Делис-Холл, Джефф, Пенни и Дэйв взяли две машины. Пенни села за руль своего семейного «хадсона», Дэйв вел «штутц». Несмотря на нелюбовь Пенни к этой части города, удобнее всего было оставить машины на стоянке, расположенной рядом со снесенным отелем «Сент-Луис».
Но мысли Джеффа, который вел Пенни по правой стороне Бурбон-стрит, были заняты не этими машинами. Он посмотрел на Пенни сверху вниз; их взгляды встретились — и они сразу же отвели глаза, но продолжали держаться за руки. Они с такой силой ощутили чувство общности, даже интимности, что смутились.
С каким бы удовольствием он привел ее в какой-нибудь романтический сад, где в тепле и уединении нашептал бы, что у него на уме. Он знал, что Пенни чувствовала то же самое. Но вместо этого он вел ее… куда?
Сейлор и Дэйв прошли всего несколько десятков метров, когда Сейлор остановился и с видом шоумена воскликнул:
— Смотрите!
— На что? — Дэйв тоже остановился.
— Мы на месте! — сказал Сейлор. — Справа от вас, леди и джентльмены, на южной стороне Бурбон-стрит неподдельно величественное строение!
— Что за величественное строение? Это и есть развлечение?
— Да, в чем вы скоро убедитесь.
— И что же это? — потребовал ответа Дэйв. — Не вижу ничего величественного в магазинчике кондитерских изделий!..
— Да не в магазине сладостей, черт побери! За ним, прямо за ним. Видите эти благородные очертания фасада, который выше большинства окружающих домов; на нем установлена электрическая реклама, которая не горит днем. В состоянии ли вы увидеть его? Да не стойте как вкопанные, смотрите!
Они все уставились в указанную сторону.
Квадратный фасад, без сомнения сложенный из кирпичей и покрытый белой штукатуркой, имел в высоту более двух этажей. Окон на нем не было. Но над широкой зеленой двойной дверью красовались истертые позолоченные буквы «ВХОД», а сам фасад был украшен реалистическим изображением города на фоне неба, города, лежащего на нескольких холмах, над красивыми зданиями которого господствовало строение с золотым куполом.
Сейлор показал на потушенную электрическую рекламу, буквы которой складывались в слово «САН-ФРАНЦИСКО».