Дом в овраге
Шрифт:
– Если увижу, скажу, – пообещал я, хотя в душе вряд ли верил в то, что говорил, – мне просто до смерти надоел пьяный Кирилл, и я подумывал, как бы его выпроводить домой. Но он, похоже, и не думал никуда уходить, а только и делал, что подливал себе, постепенно упиваясь до полного аута.
– Мне кто-то... кто-то сказал... ик!.. что этот хмырь бьет ее! Понимаешь? Бьет ее и ребенка, – как страшную тайну поведал мне Кирилл. Я вежливо промолчал, надеясь, что отсутствие комментариев на высказывания моего друга умерит его пыл и он успокоится. Но все выходило наоборот, он распалял себя, как костер, в который все время подбрасывают новые поленья. – Я хочу
– Послушай...
– Тебе жаль денег? – недобро прищурился Кирилл.
– Не жаль. Но и ехать тебе сейчас нельзя, – отрезал я. – Ты все только испортишь. Ее муж из тебя котлету сделает.
– Тогда я сейчас выйду, поймаю тачку и приставлю к горлу водилы вот это, – неожиданно в руке Кирилла появился нож с тускло блеснувшим лезвием. – И с мужем найду общий язык.
Я опешил.
– Кир, ты в своем уме? – заговорил я. – В тюрьму захотел?
– А мне по херу тюрьма, когда Аньки со мной нет, – рявкнул Кирилл и с неохотой убрал нож. – Арч, ты не обижайся... просто нервный я стал немного.
– Да я уж вижу, – протянул я, слегка ошалев от выходки друга.
– Ладно. Давай так, я поеду к себе домой, а про этот разговор мы забыли. О-кей? – спросил Кирилл и пытливо посмотрел на меня. – А ты мне даешь бабла доехать до дома.
– Хорошо, – подумав, сказал я. – Только ты оставляешь нож у меня. Позже я тебе его верну.
Кирилл пожал плечами, и от меня не ускользнуло, как на его лице мелькнула странная тень.
Я забрал у него нож и, зайдя в гостиную, положил его в глубокую вазу на серванте. Потом достал конверт со своим «НЗ», отсчитал сумму, которой должно было хватить этому пьянице добраться домой, и вышел в коридор. Кирилл, ворча и пошатываясь, пытался зашнуровать ботинки.
– А мобила моя где? – вдруг встрепенулся он, хлопая себя по карманам. – Арч, посмотри на кухне.
Я сходил на кухню и протянул Кириллу телефон.
– Ну пока, брателла, – хитро прищурившись, сказал он и хлопнул дверью.
Я прошел в комнату. Нет, до чего же идиот! Собрался ехать в таком состоянии выяснять отношения. Разобрав постель, я уже хотел укладываться, как вдруг мне в голову пришла мысль перепрятать нож. Нечего ему в вазе лежать.
Я пошарил руками в вазе, чувствуя, как внутри, откуда-то из самой глубины медленно поднимается холодная паника. Ножа не было. Я выглянул в окно, в надежде, что Кирилл не успел уйти далеко. Темень хоть глаза выколи.
– Кирилл! – позвал я, но ответом мне была тишина.
В каком-то трансе я вернулся в комнату. Господи, неужели этот болван стырил нож, пока я ходил на кухню за мобильником? Я прошел в прихожую и обвел взглядом коридор. Мой взор тут же уперся в громадное зеркало на стене, которое, как я помнил до сих пор, вешали мы с отцом. И если в него смотреть, то было прекрасно видно, что происходит в гостиной. Я набрал номер Кирилла, но в ответ женский голос безучастно сообщил, что абонент находится вне зоны доступа.
Я лег на кровать, стараясь отогнать дурные мысли. Может, он действительно поехал домой?
Все эти дни Виктор крутился как белка в колесе, и родные определяли его появление дома только по исчезающим продуктам в холодильнике. Он мчался на работу, когда еще только просыпалось солнце и все спали, а возвращался далеко за полночь, когда тоже все лежали в постелях.
Однажды его отец, ветеран Афгана, которого мучила бессонница, застал сына за тем, как тот, обжигаясь, пил чай, торопливо проглатывая бутерброды. Арсений Иванович сел на стул, отодвинув в сторону протез, – ногу оторвало в восемьдесят четвертом, во время засады недалеко от Кандагара. Он молча смотрел на сына, пряча в душе любовь и нежность к нему. Он уважал Виктора за преданность работе, но ему было больно видеть, как тот изнашивал себя сутками напролет.
– Сегодня опять поздно придешь? – осмелился спросить Арсений Иванович. Виктор пожал плечами.
– Это не от меня зависит. Пока какая-то мразь будет потрошить людей, спокойно спать я не буду.
Арсений Иванович хмуро молчал, чувствуя, как начинает покалывать нога.
– Тебе уже говорила Вика? Они хотят на выпускной вечер ехать в «Долину Гномов», – сказал он после паузы.
– Нет, не говорила, – насторожился Виктор. Он надел кобуру, поправил ремень и добавил:
– Нечего там им делать. Какая-то долина черт-те где, да еще в такое время... Я с ней поговорю.
– Поговори, – согласно кивнул Арсений Иванович. – Я слышал, она с каким-то парнем встречалась?
– «С каким-то», – фыркнул Виктор, убирая кружку и блюдце в раковину. – Совсем от жизни отстал, батя. Это Артур, сын нашего Малышева, помнишь, который пропал?
– Гм... ну да, – не совсем уверенно произнес Арсений Иванович, медленно массируя ногу с протезом.
– Нормальный пацан, юрфак заканчивает, может, к нам работать пойдет, – продолжал Виктор. Он кинул в рот жевательную резинку, мимоходом обнял отца, тот только успел сказать:
– Витя, аккуратнее!
Улыбнувшись, Виктор вышел за дверь.
Он сел в свою старенькую «девятку», которая завелась лишь с четвертого раза, после чего рванул в Управление.
Он ехал и анализировал проделанную работу по убийству Ставченко. И был вынужден сделать вывод, что ни на йоту не приблизился к загадочному убийце. Он и еще несколько оперативников рыскали день и ночь, проверяя алиби тех или иных подозрительных лиц, но пока ни одной зацепки.
Как он и предполагал, ни на палке, ни на бутылке из-под уксуса отпечатков пальцев не обнаружили. При вскрытии тела Ставченко в его желудке нашли крохотный кусочек фруктового леденца, именно от него и была найдена обертка на участке погибшего. Но это ровным счетом ничего не доказывало. Что-то подсказывало сыщику, что он выбрал не совсем то направление, которое могло бы привести его к разгадке преступления, и он ломал голову, пытаясь понять, что же он упустил из виду, какую важную ниточку не заметил. Грела, если было можно так выразиться, только одна мысль – маньяк трепетно относился к орудиям своих зверств, не оставляя их на месте преступления, и Виктор был уверен, что рано или поздно какая-нибудь вещичка обязательно всплывет.
Он вошел в кабинет, мысленно составляя план действий на сегодняшний день, когда к нему заглянул дежурный и протянул какой-то листок:
– Боков, Васильич сказал, чтобы я тебе это отдал.
Виктор молча забрал документ и пробежался глазами по написанному. Шифрограмма из колонии строгого режима. Так-так... «20 июня 2009 г., примерно в 18.00 из ИТК по Алтайскому краю совершили побег осужденные Багров И.М., Яшкин Д.С. и Лепетов С.А. Нанесли телесные повреждения мл. сержанту вн. войск Сергееву В.С., забрали у него ключи, после чего покинули пределы ИТК. В ходе оперативно-разыскных мероприятий Багров и Яшкин были задержаны, местонахождение Лепетова до сих пор не установлено...»