Дом в тысячу этажей

Чешский писатель Ян Вайсс справедливо считается одним из патриархов научной фантастики в своей стране. Все его творчество отмечено печатью смелых поисков и яркой оригинальности.

Первые литературные опыты Вайсса несут на себе неизгладимые следы военных впечатлений. Он увековечил кошмар империалистической бойни-первой мировой войны — в ярких, выразительных, порой гротескных образах. Так написан его рассказ «Барак смерти», в котором эпизоды военных будней перемежаются с бредом пленного в сыпнотифозном бараке (этот мотив повторится потом в романе «Дом в тысячу этажей»).

Веселый

смех — это стихия, чуждая Вайссу; смех у него часто граничит с гротеском, с едкой иронией, а ирония нередко даже в реалистических произведениях сочетается с поэтической гиперболой и фантастикой. На этом контрастном сочетании построены самые острые социально-критические романы Вайсса. В романе «Молчание — золото» фантастическая история скромного, страдающего от своей застенчивости неудачника, внезапно обретшего дар потрясающего красноречия, позволяет Вайссу дать злое обличение используемых фашистами демагогических приемов охоты за душами. Разоблачение фашистской демагогии, манипулирующей истиной, как иллюзионист шариками, было чрезвычайно актуальным в годы прихода германского фашизма к власти.

Значительное социальное содержание заключено и в другом романе Вайсса, в котором острый анализ общественных явлений также соседствует с фантастическими приемами, — «Спящий под знаком Зодиака». Герой этого произведения, учитель Ребенда, обладает удивительным свойством: каждый год вместе с умиранием и пробуждением природы он переживает некий сокращенный цикл человеческого существования — юность, зрелость, старческое увядание, а зимой погружается в многомесячную спячку. Эта фантастическая ситуация, как всегда у Вайсса, соседствует с четкой и реалистически достоверной обрисовкой общественной жизни. Удивительные похождения героя разыгрываются в реальной обстановке экономического кризиса, поразившего Чехословакию в начале 30-х годов, в среде интеллигентов, подавленных безработицей и полной бесперспективностью. Выход из реальных противоречий и осуществление своей мечты о радостном освобожденном труде герой находит в Советском Союзе.

Описывая поездку героя в СССР, напоминающую в его изображении сказочное путешествие в царство будущего, Вайсс рисует картины жизни, полной кипучей энергии и гигантского творческого размаха, свободной от кризисов, мир великолепно организованного труда и уважения к человеку. Картины, изображенные в этом романе Вайсса, перекликаются с теми гимнами «стране, где наше завтра стало уже вчерашним днем», которые создавали в это же время Ю.Фучик, М.Пуйманова, С.К.Нейман и другие прогрессивные чешские писатели.

В годы после Второй мировой войны Ян Вайсс с наибольшим успехом продолжает развивать ту линию своего творчества, которая ближе всего к научной фантастике. Цикл фантастических рассказов Вайсса «В стране внуков» — это попытка заглянуть в будущее и нарисовать жизнь потомков, к услугам которых все чудеса техники. Особое внимание писатель уделяет победам человечества в области завоевания космоса (рассказы под общим заглавием «Спутники и звездные корабли»).

Роман «Дом в тысячу этажей» принадлежит к лучшим достижениям чешской научной фантастики. Безудержный полет фантазии, романтически гротескные образы, полная свобода ассоциаций все это вызвало самые разноречивые отзывы критиков, не знавших, в какую «графу» зачислить это своеобразное произведение. Представители чешской буржуазной критики готовы были отнести роман Вайсса к модному в свое время сюрреализму, видели в нем только мастерской анализ подсознательного, только изображение смятенного, болезненного сознания, перекашивающего действительность. Творчество Вайсса сопоставляли с кошмарными видениями Франца Кафки.

Во всех подобных оценках упускается из виду самое важное в романе, то, о чем говорил чешский критик-марксист Бедржих Вацлавек, назвавший «Дом в тысячу этажей» «символом хаотической, бессмысленной и безумной постройки, именуемой капитализмом». В конце романа автор реалистически мотивирует фантастический характер повествования: все происшедшее оказывается бредом больного военнопленного в одном из сыпнотифозных бараков смерти в годы Первой мировой войны. Но в фантасмагорических кошмарах героя есть рациональное зерно, позволяющее автору вложить в роман глубокий социальный смысл.

Вайсс, несмотря на свою бурную, необузданную фантазию, не принадлежит к плеяде весьма распространенных на Западе многочисленных создателей развлекательных фантастических произведений. Петр Брок, переживающий столь же невероятные приключения, как Фантомас или Джеймс Бонд, и шутя преодолевающий столь же чудовищные препятствия, отнюдь не является братом или даже дальним родственником этих популярных героев.

Вайсс принадлежит к тому направлению современной научной фантастики, мастера которого, такие, например, как Бредбери или Станислав Лем, задумываются над самыми острыми и значительными социальными и моральными проблемами, волнующими современное человечество. В фантастическом мире, ими созданном, разыгрываются конфликты, чрезвычайно важные для развития человека и общества в нашу чреватую историческими потрясениями эпоху. В чешской литературе такого рода научная фантастика опирается на прочные Традиции. Ее основоположником можно считать одного из крупнейших мастеров чешской литературы XX века — Карела Чапека. «Дом в тысячу этажей» по социальной проблематике и своему духу напоминает роман К.Чапека «Кракатит». Герой Чапека, инженер Прокоп, также в одиночку, борется против страшных сил, оснащенных великолепной техникой, пытающихся поработить человечество. Прокоп, как и Петр Брок, живет в полуфантастическом мире, и колоссальное напряжение сил также вызывает у него нечто вроде лихорадочного бреда, в котором образы реальные и ирреальные смешиваются. Прокоп борется против враждебных сил, обладая лишь секретом сверхмощного взрывчатого вещества, а Петр Брок — секретом невидимости. Но в конце концов Прокоп у Чапека отказывается от борьбы, тогда как Петр Брок побеждает.

Если как следует всмотреться в фантастический, причудливый, полный потрясающих неожиданностей мир Мюллер-дома, то в нем можно обнаружить своеобразный порядок, характерный для современного капиталистического общества в целом. Прежде всего устройство Мюллер-дома — плод поразительных достижений технического гения человечества. Эта башня без окон и дверей, построенная из необыкновенно легкого и прочного материала, обслуживается с помощью бесчисленных технических чудес: безупречные лифты безотказно летают на тысячу этажей вверх и вниз, летательные аппараты могут в любую минуту доставить желающих на самую отдаленную звезду. Человеческая жизнь поддерживается с помощью универсальных питательных таблеток, а хозяин дома в тысячу этажей, Агасфер Мюллер, располагает чем-то вроде сложнейшей кибернетической машины, которая позволяет ему увидеть и услышать все, что происходит в любом уголке колоссального здания.

Но вся эта фантастическая техника предназначена отнюдь не для того, чтобы делать людей счастливыми. Над обитателями Мюллер-дома неумолимо властвует беспощадная темная сила, которая контролирует не только поступки, но и мысли людей, регламентирует и определяет каждый их шаг. Эта сила воплощена в таинственном владельце дома, всемогущем Мюллере. Обитатели дома относятся к нему, как к богу, его имя вселяет трепет в сердца самых высокопоставленных граждан. Агасфер Мюллер — это не человеческое существо, а скорее символическое воплощение темных сил, подавляющих людей в несправедливо устроенном обществе. Недаром всякий раз, когда Петру Броку кажется, что он уже добрался до страшного врага, ради уничтожения которого герой проник в Мюллер-дом, он сталкивается только с неким подобием, с чудовищной гротескной маской, а за ней кроются все новые изменчивые обличья. Уродливый рыжий карлик, оказавшийся в конце концов подлинным Мюллером, воспринимается скорее как производное от той чудовищной системы подавления людей, которую он создал. Множество трудов, написанных ради восхваления великого Мюллера («Гимны и оды во славу бессмертного Мюллера», «Молитвы, обращенные к всевышнему Мюллеру», «Агасфер Мюллер, бог и человек. Философская серия»), и прочие формы преклонения перед земным богом, как и ритуальные действа в его честь, — все это только подчеркивает надчеловеческий, абстрактный характер силы, управляющей мрачным царством, основанным на страхе, обмане и обожествлении абсолютной власти. Но Вайсс рассказывает не страшную сказку, и его интересует прежде всего не сам злой волшебник, а система, господствующая в его царстве, которая необыкновенно напоминает реально существующую капиталистическую систему. В абстрактности сил, управляющих судьбой людей в Мюллер-доме, и впрямь много от безличной анонимности капитала, воплощенного во всемогущих трестах и синдикатах. Недаром апартаменты Мюллера связаны прежде всего со вторым центром Мюллер-дома — с биржей, этим игралищем самых бурных страстей, потрясающих собственническое общество.

Все это фантастическое государство основано на началах строгой иерархии. Строители, некогда воздвигшие эту новую Вавилонскую башню, замурованы в верхних этажах Мюллер-дома, это парии, изгои. Они ослеплены, в них убиты сила и способность радоваться, желания и надежды, они утратили даже собственное имя и фигурируют под безликим номером.

Следующую зону — Вест-Вестер — населяют всякого рода авантюристы: «торгаши, продавцы и перекупщики всевозможных вещей — старого тряпья и свечей, человеческих душ, чести и крови, ковров и богов, пудры и целомудрия, — все они ринулись сюда за счастьем». Здесь Мюллер вербует самых верных прислужников, осуществляющих жуткие преступления, с помощью которых только и можно сохранять абсолютную власть над людьми. Ян Вайсс не боится сгустить краски, изображая страшных, уродливых продавцов утонченных ядов, изобретателей различных губительных газов и прочих наемных убийц всех мастей. Мастерски рисует писатель жизнь привилегированных каст мюллердомовского общества: миллионеров и миллиардеров, королей и принцев, банкиров и генералов. Они обитают в нижних этажах Мюллер-дома, в хрустальном городе Гедонии, где все подчинено изобретению новых видов наслаждений. Впрочем, наслаждения подчас изнуряют гедонийцев не меньше, нежели самый каторжный труд.