Дом веселых нищих
Шрифт:
— Заваляется у него, как же! — бормочет досадливо Роман.
Он ходит по комнате и думает о Крякине. Откуда только он деньги берет? Наверное, у батьки ворует.
Батька у Крякина маклак-старьевщик. Денег у него много. Да и сам Илюша скупой, расчетливый в денежных делах. Тетрадями в классе торгует. Перья, вставки продает, ножички перочинные выменивает, и всегда с выгодой.
Роман смотрит на часы. Семь.
Уже, наверное, ждет Илюша. Подождет, подождет — и один отправится в кино.
А если пойти без денег?.. Наверное, Крякин даст в долг. И потом, ведь он кой-чего хотел рассказать, так что сходить надо обязательно.
Роман быстро одевается и идет на улицу.
Как бы не опоздать! Вдруг и правда Илюша без него уйдет в кино.
Роман прибавляет шагу и к Крякину прибегает запыхавшийся.
Крякин сидит на кухне на портновском верстаке и мрачно расстреливает горохом оловянных солдатиков.
— Что, я тебя ждать должен? — говорит он сердито и быстро одевается.
Они выходят на улицу.
— Ну, куда пойдем?
— Не знаю, — говорит Роман.
— В «Иллюзион» пойдем, там сегодня хорошая штука, — решает Крякин.
— Я не пойду.
— Почему?
— Денег нет.
— А ты не достал?
— Не мог.
— Эх, ты, колобашка!
Крякин плюет с досадой. Потом, вздохнув, достает кошелек, подносит его близко к глазам и считает монеты.
— Так и быть, — говорит он, — заплачу за тебя, только, смотри, отдай. Потому плачу, что план у меня есть один. В кинематографе обсудим.
Они идут в кинематограф. Воздух плотный и сизый, как в бане.
Пристроившись в углу под запыленной пальмой, Крякин и Роман слушают музыку. Крякин достает две ириски. Одну дает Роману. Но Роман чувствует, что Крякин недоволен им. И верно, Крякин приступает к разговору.
— Ты вот что, — говорит он, — ты дурак.
— Почему?
— Дурак, потому что у тебя коммерции в голове не хватает.
— Может быть, и не хватает, — говорит обиженно Роман. — Я и математику не люблю.
— Ну и опять дурак, — смеется Крякин. — Без математики человек не проживет. Я вот придумал одну штуку. Хочешь быть моим компаньоном?
— Не знаю.
— А чего не знаю? Ты мне сколько должен?
— Полтинник.
— Не полтинник, а пятьдесят семь копеек с сегодняшними. Ириску не считаешь?.. Ну вот. А дело я придумал такое, что полтинник в день будешь зарабатывать.
— Какое же дело?
— Откроем торговлю.
— Торговлю? — Роман фыркает. — Чем же торговать? Окурками, что ли?
— Не окурками, а книгами. У тебя книги есть?
— Ну есть.
— Соберем книги — и на барахолку. После уроков торговать будем. Видал, как букинисты работают? Такие деньги загребают! Будем свои книги продавать, покупать по дешевке у ребят и продавать дороже. Понятно?
Тон у Крякина уверенный, и Роман уже видит целую гору полтинников, которые они загребают на верном деле Крякина.
— Идет, — говорит он.
В это время распахиваются портьеры, и все бросаются в зрительный зал.
Гудит толкучка, как осиное гнездо. В морозном воздухе стоит пар. Воздух дрожит от выкриков и брани. В крытых брезентом ларьках продаются шапки, шляпы, брюки, пальто. Прямо на земле в кучу свален дешевый товар. Маклаки, старьевщики, зажимая пальцами просиженные места, расхваливают брюки. Шипят спиртовки походных ресторанов, где за гривенник можно получить суп из требухи и черную котлету. Орут наперебой граммофоны.
Только в книжном ряду спокойно и тихо. Здесь торговцы и покупатели особенные. Букинисты — торговцы солидные: не кричат, не суют товар под нос. Подходи и выбирай.
Покупатели — молодые парни, школьники, студенты, какие-то выцветшие чиновники и приказчики.
На разостланных парусинах горами лежат книги. Том энциклопедии под выпуском Пинкертона, учебник физики и любовный письмовник.
Холодно. Время за час перевалило. Букинист в тулупе и в английском пробковом шлеме потирает руки. Другой букинист, молодой, в ушастой шапке, прыгает на месте, размахивает руками, со всеми заговаривает, шутит.
— А не закурить ли? — говорит он, обращаясь к своему соседу, старому букинисту в шубе и в валенках. Тот недовольно морщится и молчит. Болтливый букинист достает махорку и сворачивает папироску. Он сует ее в рот и уже хочет зажечь спичку, но в это время к книжному ряду приближаются два шкета. Один побольше, толстый, другой худенький, щуплый. Оба волокут, обливаясь потом, огромные тюки с книгами.
— Продаете? — спрашивает болтливый букинист.
Мальчишка, который побольше, качает головой:
— Нет.
Они медленно идут по ряду и останавливаются около свободного места.
— Здесь, что ли? — нерешительно спрашивает худенький. Толстый кидает свой тюк на землю и, не глядя по сторонам, тихо говорит:
— Здесь. Ладно.
Оба почему-то краснеют. Молча развертывают тюки. Толстый ерзает на разостланной по снегу тряпке и, сопя, раскладывает книги.
— Ах, сукины дети! — вскрикивает болтливый букинист в восторге. — Да они магазин открыли!
Весь книжный ряд с интересом следит за новыми торговцами, а те, смущенные таким вниманием, стоят, не зная, что предпринять. Толстый перекладывает книжки, а худенький беспомощно топчется вокруг и делает вид, что он тут ни при чем.
— Ай да маклаки! — смеются букинисты.
Хмурый букинист подходит к лавочке и разглядывает товар. Новые торговцы краснеют и с тревогой ждут, что будет дальше. Букинист вдруг спрашивает:
— Сколько дать за всю лавочку?
— Как за всю? — растерянно бормочет толстый. — Выбирайте, что надо.
— Да я весь товар куплю, — не отстает букинист.
— Денег не хватит, — говорит худенький сумрачно.
Маклаки смеются. Тогда букинист быстро выдергивает из груды одну книгу. Это «Бур из Трансвааля».