Дом яростных крыльев
Шрифт:
Меня подмывает рассказать о причине нашей ссоры, но я уже это делала, и всё закончилось тем, что Като умолял меня молчать. Я не могу себе представить, что получу сочувствие от окружающих меня мужчин. К тому же мне нужно поскорее закончить это слушание, а не затягивать его.
Меня ждёт ворон. И я молюсь о том, чтобы бабушка не успела с ним познакомиться.
Когда Птолемей выходит из тронного зала, и металлические двери с лязгом закрываются, король Марко встаёт и спускается с подиума. Поскольку
Я поднимаю подбородок, отчасти потому что король так же высок, как и его брат, а отчасти потому, что бабушка учила меня, что поднятая голова добавляет уверенности в себе, а мне не помешало бы немного уверенности.
Марко протягивает руку моему деду. Моё самообладание ослабевает, и я отступаю на шаг назад.
Сильвиус цепляется за мою руку.
— Не боишься ни змей… ни маркизов… но боишься щепотки соли?
Моё сердцебиение замедляется так неожиданно, что я чувствую, что готова упасть в обморок. А я-то думала, что они собирались меня обезглавить.
Должно быть, я покачиваюсь, потому что пальцы Сильвиуса ещё сильнее впиваются в мою плоть, а большие пальцы Юстуса открывают золотую табакерку, украшенную гранёными рубинами.
Король берёт пальцами пару неровных кристалликов.
— Откройте рот, синьорина.
Несмотря на то, что я предпочла бы сделать это сама, я повинуюсь правителю, и он насыпает соль на мой язык, словно приправляет меня перед тем, как зажарить.
Я сглатываю, и он спрашивает:
— Как так вышло, что наши самые гигантские твари не переломали тебе кости и не утащили тебя в своё логово, синьорина Росси?
Я потираю губы друг об друга, решая, как лучше ответить.
— Вероятно, потому, что в отличие от некоторых лордов, я не представляю для зверей никакой опасности, Маэцца.
Марко фыркает. Несмотря на корону у него на голове и магию под его кожей, этот звук напоминает мне о том, что наш монарх сделан из такой же плоти и крови, что и я.
— Я видел, как дети падали в Марелюс… и люди, и фейри, и как они истекали кровью, когда их уносили прочь. Я очень сомневаюсь в том, что змеи боятся наших детей.
Веки прикрывают его янтарные глаза, и их оранжевый оттенок темнеет.
— Может быть, те дети барахтались и напугали змеев? Нас ведь учат ненавидеть и бояться их раньше, чем мы научаемся ходить.
— И, тем не менее… ты их не боишься.
Марко сплетает руки за спиной, дорогая вышивка на его тунике натягивается поверх точёных грудных мышц.
Единственный змей, которого я знаю, и которому доверяю, это Минимус. Вероятно, его собратья утащили бы меня под воду.
— Я их боюсь.
— Ты их боишься, но, однако готова
Он переводит свои горящие глаза на моего деда.
— А не дал ли ты мне сахар вместо соли, Юстус?
— Нет, Маэцца.
— Тогда почему твоя внучка лжёт?
— Позвольте мне сказать, Ваше Величество, — тепловатое дыхание Сильвиуса обдаёт моё лицо.
— Говорите, капитан.
— Я видел, что синьорина Росси общается только с одним змеем. Огромным розовым змеем со шрамами на шее.
Моя кровь превращается в ледяной поток.
— Вероятно, она боится всех остальных.
Марко подходит ближе, и мне приходится задрать шею.
— Значит, у тебя есть питомец.
Несмотря на то, что у меня перед глазами начинают проноситься разные кровожадные сценарии, я стараюсь выглядеть невозмутимой.
— Капитан ошибается, у меня нет питомца.
— Компаньон. Знакомый, — Сильвиус делает взмах рукой. — Называйте это как хотите, синьорина Росси. Рядом с вами всегда оказывается одна и та же тварь. Он ходит за вами. А вы ходите за ним.
— Я ни за кем не хожу.
Я поворачиваю голову раньше, чем успеваю подумать о том, стоит ли делать из Сильвиуса дурака, и огрызаюсь:
— В отличие от вас, капитан.
Сильвиус в шоке округляет глаза.
Я всё ещё планирую его уничтожить, но теперь он тоже будет пытаться сделать это со мной. И, несмотря на это, я продолжаю копать себе могилу ещё глубже.
— Капитан так старательно следит за мной по вашему приказанию, Маэцца?
Между бровями короля появляется складка. Из чего я делаю вывод, что он не отдавал таких приказов.
— По моему приказу, — говорит мой дед.
Я разворачиваю шею и смотрю на него.
— Зачем?
— Тебя вырастил враг короны.
— Меня вырастила мать ваших детей.
Я могла бы сказать супруга, но я не хочу думать о том, что бабушка делила дом с этим мужчиной. Она и так уже носит его фамилию.
— И которая, должна добавить, — я перевожу своё внимание на короля, — безмерно вас уважает, Маэцца.
Какое счастье, что соль не действует на мой язык.
Несмотря на то, что кожа и глаза Марко не покрыты позолотой, они сияют, как то пламя, что танцует сейчас рядом с ним.
— Я рад, что ваша бабушка не испытывает дурных чувств по отношению к короне, но сейчас судят не её, а вас. Расскажите мне побольше о вашем чешуйчатом компаньоне. Как вы его контролируете?
— У меня нет чешуйчатого компаньона.
Король приподнимает бровь и смотрит на Сильвиуса, который вибрирует от едва скрываемой ненависти ко мне, потому что знает, что я лгу.