Дом яростных крыльев
Шрифт:
Несмотря на то, что Фибус и сам является обладателем заостренных ушей, он ведёт себя так, словно уши, растущие по бокам от его лица — закругленные. Иногда я боюсь, что его поведение приведёт его к обрезанию ушей, через которое прошла моя мама, но для этого ему надо совершить смертный грех, а Фибус, несмотря на свою дерзость, обладает чистой душой и сердцем.
Я киваю на потолок.
— Твой будущий зять сейчас в комнате прямо над нами.
Фибус следит за моим взглядом, его зелёные глаза темнеют.
— Ржавый котел.
Я
— Вам ещё что-нибудь нужно?
Капитан скользит по мне глазами янтарного цвета. Мне очень хочется прыгнуть в канал, чтобы смыть с себя ощущение, которое оставил его ухмыляющийся взгляд, но вместо этого я распрямляю плечи и нацепляю на лицо улыбку.
Он откидывается назад на своём стуле, и деревянные планки скрипят под весом его широкого мускулистого тела. Если бы он не был хамом и извращенцем, я могла бы восхититься его телосложением, но характер для меня важнее внешности, а характер капитана такой же гнилой, как те фрукты, которые продают на пристани.
— Юстус считает, что ты подаёшь здесь не только вино. Ты это знаешь, синьорина Росси?
Като вздрагивает.
А я нет.
— Мой дед думает про меня много плохого. Думаю, всё дело в ушах.
Я улыбаюсь Сильвиусу, потому что нет ничего более обезоруживающего, чем улыбка. Мужчины никогда не знают, что делать с улыбкой, но зато точно знают что делать, если девушка краснеет.
— Надеюсь, вы сообщите ему, что единственные бёдра, которые я натираю, это бёдра кабанов, которые вы так любите, капитан.
Я не планировала шутить, но уголки губ Сильвиуса всё равно приподнимаются в улыбке.
— Ты, вероятно, очень хорошо их натираешь, потому что они получаются невероятно нежными.
Сама напросилась.
— Если это всё…
— Церес знает, что ты работаешь в этом заведении?
Он склоняет голову набок, словно пытается посмотреть мимо меня, только вот его взгляд не отрывается от меня, как будто он пытается заглянуть прямо мне в душу.
— А почему она не должна об этом знать? Марчелло и Дефне относятся ко мне как к родной дочери. К тому же моя бабушка выступает за финансовую независимость.
Один из его солдат фыркает. Несмотря на то, что у нас столько дальновидных мыслителей, женщины в Люсе относятся к жителям второго сорта.
— И ты её достигла? — губы Сильвиуса блестят от свиного жира.
Я ещё ни разу не приручала кабана, потому что они живут в лесах Тареспагии, а те, которых я встречала, были порублены на части и засолены, но я уверена, что их компания понравилась бы мне больше, чем компания этого мужчины.
— Итак, синьорина Росси? — Сильвиус медленно облизывает губы. — Вы уже обрели финансовую независимость?
Поскольку, он знает, что это не так, я не отвечаю
— Что-нибудь ещё? — мой голос перестает быть сладким, как мёд, и становится кислым, как золотые сливы.
— Нет. Спасибо, Фэллон, — говорит как всегда вежливый Като и кивает мне.
Порыв ветра касается моей кожи, возвещая о приходе нового посетителя. Я сразу же понимаю, что это кто-то очень важный, потому что девушки, сидящие на коленях потенциальных клиентов, перестают шептать свои сладкие глупости в заостренные уши.
— Любимый принц Люса вернулся, — Сильвиус всё ещё опирается на спинку стула, и его глаза, к счастью, больше не обращены на меня.
Я разворачиваюсь и замечаю Данте, загородившего вход в таверну. Золотые украшения ярко поблескивают то здесь, то там в его косичках, также как и сережки на его удлиненных ушах.
— Пожалуйста, — он проводит рукой в воздухе. — Не прекращайте ваше веселье из-за меня.
Уровень шума начинает возрастать, как и скорость моего пульса, когда его глаза встречаются с моими, и он улыбается. Я направляюсь в его сторону, сердце трепещет у меня в груди, как крылья эльфов. Я почти говорю ему «Вот ты меня и нашёл», но что если его визит в таверну не имеет ко мне никакого отношения?
Эта мысль отрезвляет меня.
— Добро пожаловать в «Кубышку», Альтецца.
Его друзья — ехидный рыжеволосый Таво и уравновешенный блондин Габриэль — подтягиваются за ним и внимательно оглядывают толпу; первый — в поисках развлечений, а последний — в поисках проблем.
Как и всегда, я собрала волосы, чтобы они не падали мне на глаза и шею, но теперь, когда я стою перед Данте, и его взгляд проходится по моему лицу, я жалею, что выбрала эту прическу, потому что из-за неё форма моих ушей становится ещё более заметной.
Я стараюсь отогнать это неловкое чувство. С каких пор это меня заботит? Мне всё равно. Так же как и Данте, иначе он не стал бы навещать меня ранее.
— Вас только трое?
— Да.
Оторвав взгляд от объекта моей одержимости, я подвожу их к столу, рядом со столом капитана, в дальней части таверны. Эта часть заведения предназначена для самых высокопоставленных гостей и она может отделяться от остальной части тяжёлым бархатным занавесом, если того пожелают клиенты.
— Когда ты начала здесь работать, Фэл?
Тепло тела Данте проникает под мою оголённую кожу.
— После окончания школы.
Я стараюсь смотреть на пол, чтобы не споткнуться о вытянутые ноги или какую-нибудь блудницу.
Мужчины, сидящие за столом капитана, встают, включая Сильвиуса, и кланяются.
— Вольно.
Данте, похоже, стоит прямо у меня за спиной, потому что его тёплое дыхание дразнит мою шею, когда он произносит:
— Надеюсь, сегодня нас будешь обслуживать именно ты, Фэллон.
Я поворачиваюсь к нему.