Дом Земли и Крови

Маас Сара

— Я бы предпочла быть стрекозой. — Брайс вошла в маленький шикарный кабинет наверху. Одна стена представляла собой стеклянное окно, выходящее на галерею этажом ниже, материал был абсолютно звуконепроницаемым.

— Будь осторожна со своими просьбами, — продолжала Джесиба. — Ты бы очень быстро заткнула свой умный рот, если бы я тебя трансформировала. У тебя вообще не было бы голоса.

Брайс прикинула разницу во времени между Лунатионом и западными берегами Пангеры и поняла, что Джесиба, вероятно, только что вернулась с обеда.

—

Это Пангеранское красное вино-пьянящая штука, не так ли? — Она была уже почти у деревянного стола, когда зажегся первый свет. Один из них освещал разобранное ружье, висевшее на стене позади стола, винтовка Богоубийцы сияла так же ярко, как и в тот день, когда ее выковали. Она могла бы поклясться, что от золота и стали исходил слабый шум, словно легендарная смертоносная винтовка все еще гудела после выстрела.

Ее нервировало то, что она была здесь, несмотря на то, что Джесиба разделила ее на четыре части, и повесила, как произведение искусства за ее столом. Четыре части, которые все еще можно было легко собрать, но это успокаивало ее клиентов, хотя и напоминало им, кто здесь был главным.

Брайс знала, что колдунья никогда не рассказывала им о шестидюймовой гравированной золотой пуле в сейфе рядом с картиной на правой стене. Джесиба показала ей ее всего один раз, позволив прочесть слова, выгравированные на пуле: Помни о смерти.

Те же слова, что на мозаике на мясном рынке.

Это казалось мелодраматичным, но какая-то часть ее восхищалась этим — пулей и винтовкой, такими редкими, что в Мидгарде их было всего несколько.

Брайс включила компьютер Джесибы, позволив женщине проговорить инструкции, прежде чем отправить файл. Брайс была уже на полпути вниз по лестнице, когда спросила своего босса,

— Вы слышали что-нибудь новое о лунном Роге?

Долгая, задумчивая пауза.

— Это как-то связано с вашим расследованием?

— Возможно.

Низкий, холодный голос Джесибы был воплощением дома, которому она служила.

— Я ничего не слышала. — Затем она повесила трубку. Брайс стиснула зубы и направилась к своему столу в демонстрационном зале.

Лехаба прервала ее, прошептав через железную дверь:

— Могу я теперь увидеть Ати?

— Нет, Леле.

Сегодня утром он тоже держался на расстоянии. Хорошо.

Смотри туда, где больнее всего.

У нее был список мест Даники. К сожалению, она знала, что делать дальше. То, чего она боялась, проснувшись этим утром. В ее сжатой руке зазвонил телефон, и Брайс приготовилась к тому, что Джесиба позвонит и скажет, что она все испортила, но это был Хант.

— Да? — спросила она вместо приветствия.

— Произошло еще одно убийство. — Его голос был напряженно-холодным.

Она чуть не выронила телефон.

— Кто…?

— Я все еще выясняю детали. Но это было примерно в десяти кварталах отсюда-возле ворот на Старой площади.

Ее сердце билось так быстро, что она едва могла дышать, чтобы произнести:

— Есть свидетели?

— Нет. Но давай пойдем туда.

Ее руки дрожали.

— Я занята, — солгала она.

Хант помолчал.

— Я не собираюсь валять дурака, Квинлан.

Нет. Нет, она не сможет этого сделать, вытерпеть, увидеть снова…

Брайс заставила себя дышать, практически вдыхая мятные пары из диффузора.

— Сейчас придет клиент…

Он постучал в дверь галереи, решая ее судьбу.

— Мы уезжаем.

Все тело Брайс напряглось почти до дрожи, когда она и Хант приблизились к магическим экранам, блокирующим переулок в нескольких кварталах от старых квадратных ворот.

Она попыталась дышать, перепробовала все техники, о которых читала и слышала, чтобы обуздать свой страх, это тошнотворное ощущение в животе. Ни одна из них не сработала.

Ангелы, Фейри и оборотни толпились в переулке, некоторые говорили телефонам.

— Бегуны нашли останки, — сказал Хант, когда люди расступились, пропуская его. — Они думают, что это случилось вчера вечером. — Он осторожно добавил: — 33-й все еще работает над получением удостоверения личности, но судя по одежде, она похожа на послушницу из храма Луны. Исайя уже расспрашивает жриц, кто мог пропасть.

Все звуки превратились в ревущий гул. Она не совсем помнила, как шла сюда.

Хант обошел магический экран, закрывавший место преступления, бросил взгляд на то, что там лежало, и выругался. Он резко повернулся к ней, словно понимая, во что втянул ее, но было слишком поздно.

Кровь забрызгала кирпичи здания и мусорный контейнер, растеклась лужицами по потрескавшимся камням переулка. А рядом с мусорным контейнером, словно кто-то выбросил их из ведра, лежали куски красной мякоти. Рядом с местом побоища лежала разорванная одежда.

Гудение перешло в рев. Ее тело отодвинулось еще дальше.

Даника воет от смеха, Коннор подмигивает ей, Бронсон, Зак, Зельда, Натали и Торн-все в истерике…

А потом ничего, кроме красной мякоти. Все они, все, чем они были, все, чем она была с ними, превратились в груды красной мякоти.

Уходи, уходи, уходи…

Чья-то рука схватила ее за плечо. Но не Аталара… нет, Хант остался там, где был, лицо его стало твердым, как камень.