Дом
Шрифт:
Дэниел кивнул.
– Я тотчас же была освобождена.
– И ты попала… сюда?
Покачав головой, мать рассмеялась, и ее смех был подобен музыке.
– Меня и сейчас здесь нет.
– А где же ты?
– В Потустороннем Мире.
– Тогда что же такое это место? Я полагал, это и есть Потусторонний Мир.
– Это граница. Ее та, другая сторона, – но тем не менее это граница. До тех пор пока ты полностью не переместишься в Потусторонний Мир, у тебя останется возможность вернуться обратно. Пусть ты умер, однако ты до сих пор не освободился полностью… от этого мира. Вот почему это так любопытно.
– Я полагал, Дома снова зарядились. Полагал,
– Ты по-прежнему остаешься частью Дома. – Мать посмотрела ему в глаза. – Граница для тебя не существует. Судя по всему, ты все еще нужен Дому.
– Но заслон восстановлен, ведь так? И никто… ничего не может просачиваться сквозь него, да?
– Да. – Мать погладила его по голове.
– В таком случае, как сюда попали эти… твари, которые убили меня?
– По-видимому, они оказались отрезаны здесь, когда граница закрылась.
Дэниел широко раскрыл глаза.
– Господи, Марго и Тони!
Мать накрыла его руку своей, успокаивая его.
– Вероятно, эти существа сожгли себя, сражаясь с тобой. Там они похожи на рыб, извлеченных из воды. Долго существовать не могут. На самом деле два мира… не являются полностью совместимыми. – Она улыбнулась.
– Хорошо.
– Да, – кивнула мать.
– Так где же Биллингс?
Мать нахмурилась, и впервые у нее на лице появилась тревога.
– Его нет.
– Я знаю, что он убит. Я хочу знать, где его призрак, дух или…
– Его нет, – повторила мать. – От него ничего не осталось.
– Он…
– Они не такие, как мы. Я имею в виду дворецкого и девочку.
Постепенно до Дэниела дошла истина.
– Значит, если можно было убить Биллингса, можно убить и девочку?
Мать кивнула.
– Именно поэтому я до сих пор остаюсь частью Дома?
– Возможно, – задумчиво произнесла она. – Знаешь, ты можешь ее поймать.
– А я могу убить ее?
– Нет, – покачала головой мать. – Теперь не можешь. Ты мог бы, если б остался живым. Но мертвые могут только схватить и удерживать ее. Однако ты все еще можешь вернуть ее. Вернуть в Дом и удерживать там, не подпуская к жене и сыну. – Она посмотрела на него так, словно ей только что пришла в голову какая-то мысль. Твой сын, – задумчиво промолвила она. – Мой внук.
– Тони, – улыбнулся Дэниел.
– Тони.
– Уверен, мама, он тебе понравился бы.
– Не сомневаюсь в этом.
Яйцо задрожало, затряслось, и Дэниел вскочил на ноги, качаясь на неустойчивых прутьях гнезда. Мать слезла с яйца и помогла ему выбраться из гнезда.
Яйцо снова задрожало, задергалось, подпрыгнуло.
Внезапно оно раскрылось, и из него… ничего не вышло.
Лицо матери расплылось в блаженной улыбке, и она начала таять. По мере того как она медленно исчезала, на ее голову возвращались волосы и она становилась все больше похожа на ту мать, которую помнил Дэниел. Он потянулся к ней, но ее руки прошли сквозь ее руки, встретив только пустоту.
– Я тебя люблю, – сказала мать. – Мы все тебя любим.
– И я вас люблю!
– Встретимся в… – начала было она.
И полностью исчезла.
В Доме сгустился мрак, внутри стало темно, словно выключили освещение, пустой мир снаружи полностью растворился. Дэниел ощутил панику; он не знал, что ему делать. У него из головы не выходили Марго, Тони…
…и он снова оказался у себя дома, в спальне. Он стоял в ногах кровати и смотрел на спящую Марго.
Дэниел растерялся. Он был сбит с толку. Где-то в глубинах подсознания, несмотря на поверхностный
Однако Дэниел оставался тем же самым, каким был раньше, не став другим, не став ни более умным, ни более просвещенным.
А только мертвым.
Если сложить воедино все, что было ему известно и о чем он мог догадываться, получалось, что Донин изгнала или убила обитателей всех остальных Домов, оставив их пустыми, тем самым разрушив заслон и открыв границу, чтобы мертвецы и прочие обитатели Потустороннего Мира вторгались в мир материальный, физический. Биллингс, служитель Домов, упорно сопротивлялся, затыкая все бреши в угасающих Домах, укрепляя рушащийся заслон, даже не подозревая о существовании девочки. Несмотря на отчаянные попытки Донин запугать бывших обитателей Домов, не дать им вернуться, они откликнулись на призывы Биллингса и Домов, и целостность границы была восстановлена и два мира снова оказались разделены. Но девочка убила Биллингса, а теперь последовательно пытается уничтожить остальных. Почему? Что ею движет? Чего она хочет добиться? Какова ее конечная цель? Дэниел не знал этого.
Ему вспомнились слова Марка: «В волшебстве нет логики». Тогда он не обратил на это замечание внимания, но теперь оно казалось ему мудрым. У него возникло чувство, что действиям девочки нет рационального объяснения, что ему ни за что не понять, что ею движет.
Однако, какой бы ни была цель Донин, Дэниел знал, что ее дело неправое, что она замыслила зло.
Ему хотелось знать, что сталось со Сторми, Марком, Нортоном и Лори. Неужели всех их так же, как и его, заманили в ловушку, стоившую им жизни? И все они убиты? Мать сказала, что мертвый не сможет убить Донин, что остановить девочку способен только живой человек, и Дэниел предположил, что первоочередная задача Донин заключается в том, чтобы убить всех пятерых, тем самым обезопасив себя. Оставалось загадкой, почему она не расправилась с ними сразу же, почему позволила зайти так далеко, почему не убила еще до того, как они вернулись в свои Дома. Быть может, их оберегал Биллингс… Быть может, способность девочки причинять зло не распространялась за пределы стен Домов…
Дэниел посмотрел на Марго. Жена крепко спала, даже не подозревая о том, что его уже нет в живых, что он никогда не вернется. Его захлестнула тоска, и ему захотелось расплакаться, вот только он не знал, кого ему больше жалко, Марго или себя самого. Наверное, ему было жалко обоих, жалко преждевременной гибели их взаимоотношений.
Однако плакать Дэниел не мог. Чувства были на месте, а вот физическая способность отсутствовала, и он стоял, глядя на жену, не в силах выразить свои ощущения.
Протянув руку, он погладил Марго по щеке. Его пальцы не прошли сквозь нее, остановились, наткнувшись на кожу, однако ощущения прикосновения не было. Дэниел не почувствовал ни тепло тела, ни гладкость кожи. Щека жены оказалась просто препятствием. Однако стены, разделявшей их, больше не было, и хотя Дэниел теперь не мог чувствовать Марго так, как чувствовал ее за секунду перед тем, как его затащило обратно в Дом, уже от одного того, что он находится рядом с ней, ему стало лучше, стало хорошо.