Дом

Тилли С.

«Чепуха». Дом отмахивается от моего комментария, когда мы останавливаемся позади единственного человека в очереди. «Каждый полет должен начинаться с печенья».

Я имею в виду, я согласна. Вот почему я купила себе его. Но он не похож на человека, который балует себя десертами. Если только он не проводит каждое утро в спортзале.

Я смотрю на его грудь, пытаясь понять, вижу ли я намеки на еще какие-то татуировки сквозь его белую рубашку или мне это кажется.

Человек, стоящий впереди нас, берет свою покупку и отходит, давая возможность

Дому шагнуть вперед.

«Три шоколадных печенья, пожалуйста». Он оглядывается на меня. «Хочешь выпить?»

Я качаю головой, даже не пытаясь протестовать.

Я просто позволю мужчине купить мне печенье, а затем положу его в сумку и подожду, пока не смогу съесть его в одиночестве, прижавшись к иллюминатору в самолете.

Но потом я представляю, что шоколад может попасть на внутреннюю часть моего новенького рюкзака, и меня начинает тошнить.

Дом берет у кассира бумажный пакет с тремя печеньями внутри, а я обхожу его, уступая место следующему человеку в очереди, прежде чем выйти из крошечной пекарни.

Я чувствую его присутствие рядом с собой, прежде чем он протягивает мне одно из печений.

Когда я колеблюсь, он поднимает его на дюйм выше. «Потакай моей властности в последний раз».

«Меня всегда предупреждали, что нельзя брать конфеты у незнакомцев», — бормочу я, даже когда беру его.

«Хорошо, что это не конфеты», — отвечает Дом.

Я не могу сдержаться и закатываю глаза.

«Пойдем?» Он показывает на наши ворота двумя оставшимися печеньями, которые сложены стопкой снизу вверх.

Прежде чем ответить, я смотрю на рюкзак, все еще висящий на одном из его плеч. «Ты позволишь мне понести мою сумку?»

«Нет», — Дом качает головой, а затем откусывает огромный кусок своего двухъярусного печенья.

«Мне кажется, мне стоит как-нибудь с тобой поспорить».

«Почему?» Дом откусывает еще кусочек.

"Потому что."

Его губы кривятся, когда он обнимает меня за плечи и тянет нас по коридору. «Жизнь слишком коротка, чтобы не наклоняться, моя Валентина».

Моя Валентина. Иисус.

Я буквально следую его указаниям и наклоняюсь к нему.

Его тело твердое и теплое и… Я вдыхаю и почти стону.

От него пахнет сексуальностью.

Как будто кто-то взял все мои тайные желания и поместил их в эксклюзивный одеколон, который может носить только моя вторая половинка и не бояться этого.

«И на самом деле, мы оба что-то получаем от этого», — продолжает он, и я заставляю себя сосредоточиться. «Наверное, я даже больше, чем ты».

«Я получила новый рюкзак, который стоил несколько сотен долларов, и свежее новое печенье». Я смотрю на него. «Что ты получаешь?»

Его рука тяжело обнимает меня за плечи, пока он говорит. «Что-то интересное, чтобы разнообразить мой день. Компания красивой женщины». Он поднимает другую руку. «Печенье».

Мой взгляд перемещается

на его недоеденную стопку печенья, пока я пытаюсь понять, реальность ли это или я упала и ударилась головой об пол, и все это мне мерещится.

«Сделай меня счастливым, Ангел». Я поднимаю взгляд и вижу, что его голубые глаза смотрят на меня. «Дай мне тебя покормить. Съешь свое угощение».

У меня перехватывает дыхание, в голове всплывают образы меня, стоящей на коленях, и его руки в моих волосах…

Не ходи туда, Вэл.

Я осторожно откусываю кусочек печенья. Когда я это делаю, я чувствую его гул одобрения, когда мое тело прижимается к его.

Мне кажется, я слышу, как он что-то говорит. Что-то вроде «это моя девочка», но это не может быть правдой.

В тишине, которая должна быть неловкой, я иду через оживленный терминал аэропорта, ем печенье, рядом со мной чертовски красивый мужчина. Его рука все еще лежит на моем плече, а мой рюкзак у него на спине, как будто мы счастливая пара на отдыхе, а не пара совершенно незнакомых людей, которые буквально столкнулись друг с другом.

Но что плохого в притворстве?

Наклонись.

Мои глаза закрываются на два шага, когда я позволяю себе наклониться к нему. Наклониться к чувству. Наклониться к воображаемому миру, где это моя жизнь. Где этот мужчина действительно здесь, со мной. Где я счастлива. Любима.

У меня сдавливает горло, и я моргаю, открывая глаза, и отправляю в рот еще один кусочек печенья.

Действительно, притворство.

По крайней мере, рядом он не может смотреть, как я ем, поэтому я спешу и доедаю остаток печенья. Потому что это реальный мир. И он просто любезен.

Он, наверное, тот, кто много путешествует. Наверное, немного скучает. И, конечно, я достаточно симпатичная. Я пухленькая, но, думаю, я нормально это переношу, и у меня красивое лицо. Но в моих теннисных туфлях и ярко-желтом платье я ему не ровня.

Он, вероятно, вице-президент чего-то. Кто-то, у кого больше одного автомобиля. Кто-то с чувством собственного достоинства и мамой, которая его любит.

Глубокая боль пронзает мою грудь.

Это всего лишь мгновение. Я буду счастлива в другой момент.

Я снова и снова повторяю слова, которые мне говорил мой психотерапевт.

Затем я повторяю слова, сказанные Домом всего несколько минут назад.

Наклонись.

Я делаю глубокий вдох и решаю притвориться, что это моя жизнь.

Я буду счастлива в этот момент.

Большая рука вырывает пустую салфетку из моей руки, он комкает ее вместе со своей и бросает в мусорное ведро, когда мы проходим мимо.

«Итак, — я заставляю свою смелость вырваться на поверхность. — Ты живешь в Миннесоте?»