Дом
Шрифт:
«Все?» Не знаю, почему я спрашиваю. В Доминике нет ничего, что не кричало бы об уверенности.
«Да, Валентина. А когда делаешь что-то с целью, тебе не за что извиняться».
Самолет выпрямляется на взлетно-посадочной полосе, затем набирает скорость.
Я позволил скорости прижать мою голову к спинке сиденья, моя шея все еще была повернута, чтобы смотреть на Дома. «Тогда я не извиняюсь».
Я уже даже не помню, за что я извинилась, но знаю, что это правильный ответ, когда Дом кивает
Самолет поднимается, и мы отрываемся от земли.
Мои пальцы крепче сжимают пальцы Дома.
«Изви…» — начинаю я, замечая, что сжимаю его руку, но останавливаю себя.
И выражение лица Дома выражает чистое одобрение.
Я ослабляю хватку, но не отпускаю его, говоря ему: «Обычно я летаю одна».
«Обычно?» — спрашивает он.
Я тихонько усмехнулась, когда подумал об этом. «Я всегда летаю одна. Я не привыкла, чтобы кто-то…» — утешал — «отвлекал меня».
«Я буду рад тебя отвлечь».
Его тон снова становится насмешливым, и я клянусь себе, что останусь с ним в том же духе.
«Как это великодушно с тоей стороны».
Он фыркает и смеется. «Так почему ты всегда летаешь одна? Работаешь?»
«Да. Я разрабатываю веб-сайты. И ты удивишься, как много людей хотят, чтобы вы пришли к ним лично и показали, как все работает». Я качаю головой. «В девяноста процентах случаев я могла бы сделать это, поделившись экраном из своей гостиной. Но, я полагаю, все учатся по-разному».
«Гостиная», — повторяет он. «Ты работаешь на компанию или на себя?»
«Компания. На самом деле она базируется в Чикаго». Дом заинтересованно хмыкает при упоминании своего города, и я не веду себя странно из-за того, что мы все еще держимся за руки. Вовсе нет. «Я некоторое время работала фрилансером на себя, но мне это не нравилось. Я имею в виду, мне нравится моя работа, но я делаю ее ради зарплаты, понимаешь? Это не то чтобы страсть всей моей жизни. А управлять собственным бизнесом — это чертовски много работы».
Дом кивает, как будто понимает, и мне следовало ожидать его следующего вопроса, но он все равно застает меня врасплох. «Какова твоя страсть?»
Я открываю рот, но пространство внутри меня, которое должно быть заполнено страстью, просто… пусто. Пустое пространство, заполненное мертвыми детскими мечтами, которые превратились в пыль задолго до того, как я стала взрослой.
Оставайся позитивной. Оставайся кокетливой. Ты не можешь сказать ему, что в твоей жизни нет ничего, что могло бы тебя волновать. Не на что надеяться.
«Семья», — выдавливаю я из себя.
«Я тоже близок со своей семьей». Дом неправильно понимает мой ответ, но я решаю следовать ему.
Я
«Твоя семья живет в Чикаго?» — спрашиваю я, с радостью переводя разговор на него.
Дом фыркает. «Все они, блядь, там».
Это заставляет меня улыбнуться. «Значит, большая семья?»
Он кивает. «Слишком много, чтобы даже запомнить».
«Звучит неплохо».
«Ты с ними не знакома», — шутит он.
Я улыбаюсь ему. «Если они хоть немного похожи на тебя, я уверена, они прекрасны».
Лицо Дома искажается от отвращения. «Прекрасны? Очевидно, я создаю у тебя неверное впечатление, если ты думаешь, что я прекрасен».
«О?» Я поднимаю брови. «И какое впечатление у меня должно быть?»
Он понижает голос на октаву. «Что я мужественный».
Смех вырывается у меня из груди прежде, чем я успеваю его остановить.
Дом делает вид, что ему обидно, но я знаю, что он сказал это так, чтобы пошутить, поэтому я сдерживаю себя, чтобы не извиниться.
«Что-нибудь еще?» — ухмыляюсь я.
Он поднимает свободную руку, загибая пальцы. «Уморительный. Красивый. Отличная шевелюра».
Я демонстративно смотрю на его коротко стриженные волосы.
Дом постукивает себя по виску. «Это по выбору, а не по необходимости».
Я сгибаю свои пальцы в его. «Могу ли я потрогать их?»
Дом опускает глаза на колени, и я пищу. «Волосы!» Затем я издаю еще один звук и добавляю: «Волосы на твоей голове. Очевидно. О, мой бог».
Глубокий смех Дома ослабляет хватку на моих пальцах, поэтому я пользуюсь возможностью выскользнуть и хлопаю себя ладонями по лицу.
«Ангел», — он все еще посмеивается.
Я качаю головой. «Нет. Меня здесь больше нет. Иди поговори с кем-нибудь другим».
Он смеется еще сильнее, нежно сжимая мое запястье.
Я сопротивляюсь его желанию оторвать мою руку от лица, пока не чувствую дуновение его дыхания на своем голом предплечье.
Заглянув между пальцами, я вижу, что он опустил голову и наклонился в пространство между нами.
«Дай мне почувствовать, малышка».
«Я не такая уж и маленькая», — ворчу я.
«Конечно, нет». Он наклоняет голову ближе. «Продолжай».
Дай мне почувствовать.
Я выдыхаю и осторожно кладу кончики пальцев на основание его черепа, прямо там, где начинается линия роста волос на затылке.
Доминик замирает под моим прикосновением — превращается в камень. Но я не останавливаюсь. Я наклоняюсь.
Когда я скольжу пальцами вверх, короткие щетинки щекочут чувствительную нижнюю часть моих пальцев.