Дом
Шрифт:
* * *
Раздается звуковой сигнал непристегнутого ремня безопасности, а затем раздается громкий щелчок отстегивающихся ремней безопасности всех пассажиров самолета.
Следуя его примеру, я расстегиваю ремень и подаюсь вперед на сиденье, пока не могу наклониться и поднять сумку.
Дом уважает мою потребность в тишине между нами, но нарушает это перемирие, когда
Я немного сопротивляюсь, но он свободной рукой отрывает мои пальцы от ремня. «Я понесу его».
Я провожу руками по его пиджаку, который лежит у меня на коленях. «Уверена, у службы безопасности возникнут проблемы, если ты пройдешь весь путь до выдачи багажа».
Дом наклоняется ко мне, чтобы освободить себе место, затем перекидывает мою сумку через плечо. «Тогда я понесу ее, пока наши пути не разойдутся».
Экипаж открывает главную дверь, и первый ряд людей начинает выходить из самолета.
Пока наши пути не разойдутся.
Когда проход освободился, Дом встал и вышел из нашего ряда. Затем он жестом пригласил меня пройти вперед.
Я изо всех сил стараюсь выглядеть грациозно, выходя из комнаты, и ему удается выхватить свою куртку у меня из рук, так что я остаюсь ни с чем.
Когда я поворачиваюсь спиной к Дому, стоящему во весь рост, его пальцы касаются моего конского хвоста, и он усмехается: «Коротышка».
Поддразнивание.
Продолжай поддразнивать друг друга, чтобы ты могла продолжать улыбаться, когда ваши пути разойдутся.
Я говорю спасибо бортпроводникам, а затем делаю последний шаг по трапу самолета и выхожу на взлетно-посадочную полосу.
Наступает вечер, и воздух конца сентября врывается в небольшую щель, охлаждая мои разгоряченные нервы.
Деревья начнут меняться через несколько недель, и я не могу не представить, как отправляюсь на осеннее свидание с Домом. С яблочным сидром и шарфами, свернувшись калачиком перед камином.
Я моргаю.
Оставайся в настоящем, Вэл.
Дом идет позади меня, пока мы не добираемся до верхней части трапа и не входим в аэропорт Миннеаполиса. Затем он подходит ко мне и подстраивает свои шаги под мои.
Движение его рук привлекает мое внимание, и мои брови хмурятся, когда я смотрю вниз на то, что он делает.
Дом закатал свой шикарный пиджак наизнанку, так что видна только внутренняя часть из синего шелка. И он придал ему форму… гигантского буррито.
Дом засовывает сверток в сгиб локтя и прижимает свободную руку к моей пояснице. «Сюда».
Я смотрю на куртку и удивляюсь, потому что кажется, будто он держит на руках ребенка.
Милая Мэрайя Кэри. Можете себе представить?
И затем я смотрю на то, что находится перед нами. К чему он нас ведет.
Я
«Доминик», — прошипел я.
«Мы пойдем сюда, мама». Дом не понижает голос. И то, как он говорит «мама», звучит на этот раз по-другому. Как будто он произносит это как титул, а не как прозвище.
Словно по расписанию, дверь капсулы распахивается, и оттуда выходит женщина с младенцем, привязанным к груди.
Доминик протягивает свободную руку, хватает дверь и придерживает ее, чтобы она могла вытащить свой багаж.
«Спасибо», — она сияет, глядя на Дома, даже не удостоив взглядом его ребенка.
И поскольку моя похоть сильнее приличия, я позволяю Дому кивком подтолкнуть меня в сторону кормушки.
Я позволила ему подержать дверь, пока входила внутрь.
Я позволила ему войти за мной — с нашим фальшивым ребенком на руках.
Я позволила ему запереть дверь.
Прямо передо мной на стене висит небольшое зеркало, и тусклый свет над ним позволяет мне видеть выражение лица Дома.
Это голод.
Нужда.
Желание.
Доминик бросает свою куртку на скамейку слева от нас, мой рюкзак следует за ней.
Затем он подходит ближе.
Его голова выше моей, и я наблюдаю за его глазами, когда он смотрит на меня в отражении.
«Что…» — я замолкаю.
Мне не нужно спрашивать, что мы тут делаем. Но он все равно мне отвечает.
«Мне нужно попробовать тебя, Ангел. Попробовать все, что ты мне дашь».
Мой взгляд сразу же устремляется к абстрактному рисунку пары сисек на стене.
Дом стонет. «Бля, Валентина, я бы убил за один поцелуй. Но я попробую и их, если ты мне позволишь».
Мой взгляд снова встречается с его взглядом в зеркале.
Эти…? Он хочет попробовать мою грудь?
Он нежно — очень нежно — проводит руками по моим бедрам к талии.
«Я бы тебе позволила», — шепчу я.
При моих словах его руки сжимают меня.
Размах его пальцев настолько широк, что его большие пальцы упираются в мою спину по обе стороны позвоночника, а остальные пальцы впиваются в мои мягкие, податливые части.
Часть моего мозга пытается смутиться из-за того, как сильно он надавливает на меня пальцами, но взгляд его глаз пересиливает это смущение.
Ему явно нравится то, что он чувствует.
Он скользит руками по моему животу, крепко прижимая меня к своему телу. Всем своим телом.
Та длина, которая была полутвердой, когда я пронеслась мимо него в самолете, это… Это не полутвердая. Это не половина чего-либо. И сталь этого давит мне на поясницу.
Наклонись.