Дом

Тилли С.

Я наполняю легкие, затем выворачиваюсь в хватке Дома. Он ослабляет руки ровно настолько, чтобы я могла повернуться к нему лицом, и я, не теряя времени, обнимаю его за шею.

Он наклоняется.

Я потягиваюсь.

Мои глаза закрываются.

И наши губы встречаются.

Они сходятся в неистовстве. Нет поцелуя с закрытым ртом. Нет сладких поцелуев, чтобы начать. Ничего подобного.

Наши рты открываются в тот момент, когда они соприкасаются.

Язык Дома проникает в мой рот, пробуя меня на вкус.

И

прошло так много времени. Прошло так чертовски много времени с тех пор, как я кого-то целовала. Но моему телу не нужны никакие напоминания.

Мой язык касается его языка, и я крепче обхватываю его шею, притягивая его ближе.

Из груди Доминика доносится гулкий звук, который передается мне, и затем он ныряет.

Он хватает меня за задницу, затем опускает руки ниже. Он вдавливает мою струящуюся желтую юбку в расщелину, где моя задница встречается с ногами, а затем поднимает меня.

Стон, который он издает, не имеет ничего общего с тем, что он поднимает меня в воздух, а связан с тем, что я автоматически обхватываю его талию ногами.

Мой рот не отрывается от его рта. И когда он прижимает меня ближе, я царапаю пальцами его затылок. Намного грубее, чем когда я впервые коснулась его в самолете.

Дом делает шаг, затем еще один, прежде чем закружить нас в неполном круге.

«Ноги», — выдыхает он мне в рот.

Я не понимаю, что он имеет в виду, пока он не начинает садиться. Тогда я расцепляю ноги и сгибаю их так, чтобы стоять на коленях по обе стороны от его колен, когда он садится на скамейку напротив рюкзака и куртки.

Мне не приходит в голову попытаться удержаться. Мне слишком нравится ощущение его подо мной, поэтому я позволяю своему весу обосноваться на его бедрах. Но он все еще ласкает мою задницу, и Дом долно быть согласен, что я слишком далеко, потому что он притягивает меня ближе.

Напротив него.

Я стону, когда он тянет меня вверх по выпуклости в своих штанах. Большая выпуклость, которая трётся о мой шов. Слои ткани между нами едва ли способны притупить это ощущение.

Одна рука скользит вверх. И вверх. Между лопатками. Вверх по шее. А потом он хватает меня за волосы, хватает основание моего хвоста и тянет.

Я откидываю голову назад, наконец прерывая наш поцелуй, и открываю глаза.

«Тебе придется сидеть очень тихо», — говорит мне Дом, прикрыв глаза.

И я не могу сдержаться. Я вращаю бедрами, мое тепло вдавливается в его длину.

Его челюсть двигается, и я наслаждаюсь низким звуком, который он издает.

«Нам обоим придется молчать», — поправляет он.

«Я могу это сделать», — шепчу я, с трудом веря в то, что сейчас произойдет.

«Ты можешь?» Дом отпускает мои волосы, но не убирает руку с моего тела, когда он тянет их вниз к основанию моей шеи, затем вокруг, пока его горячая ладонь не накрывает мое горло. «Ты сможешь проглотить их?» Он сжимает пальцы совсем немного. «Ты можешь проглотить эти прекрасные звуки для меня?»

Я киваю, движения мои неистовые.

«Что

ты позволишь мне сделать?» — грохочет его голос.

«Разве стоит спрашивать?» Я моргаю, когда его рука, все еще крепко прижатая ко мне, скользит ниже.

Ладонь Дома теперь закрывает мое декольте. «Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?»

Я извиваюсь.

Я знаю, чего хочу.

Я уверена, что он тоже этого хочет.

Поэтому я убираю руки с его шеи и тянусь к завязке на боку, которая удерживает мое платье.

Он завязан двойным узлом, но я делала это так много раз, что теперь это занимает у меня всего секунду.

И когда я растягиваю края моего платья-халат, обнажая мой простой, но милый комплект белого нижнего белья, я говорю это так, как я бы сказала это в своих фантазиях. «Я хочу, чтобы ты меня трахнул».

Дом издает задыхающийся звук, а затем отпускает меня, чтобы обеими руками расстегнуть блестящую золотую застежку между моих грудей, расстегивая мой бюстгальтер.

«Боже, мама, я собираюсь тебя трахнуть, хорошо?» Он обхватывает мою грудь, а другая его рука ложится на середину моего позвоночника, не давая мне упасть назад, когда он наклоняется и всасывает мой сосок в рот.

«О, боже!» Внезапное давление посылает электрический разряд по моему телу, распространяясь до пальцев ног, прежде чем снова подняться и скапливаться между ног.

Моя спина выгибается.

Я чувствую, как внутри меня нарастает липкость, и это заставляет меня извиваться.

Я всегда стеснялась того, насколько я возбуждаюсь. Насколько я становлюсь мокрой.

Одного поцелуя было достаточно, чтобы подготовить мое тело к нему. И это…

Дом проводит языком по моему затвердевшему соску.

У меня от этого текут слюнки.

«Твои сиськи идеальны». Доминик переходит к другой груди, доказывая, что он настроен серьезно, посасывая ее вершинку, словно она дает ему жизнь.

Я начинаю дергать рубашку Дома. «Я хочу тебя увидеть». Я пытаюсь добраться до пуговиц на его рубашке, но он слишком сильно наклонился. «Пожалуйста, Дом». Я стараюсь говорить тихо, но продолжаю тянуть рубашку. «Могу ли я их увидеть?»

Он поднимает голову. «Видите что?»

Он щиплет мой сосок, и я ахаю. «Татуировки. Я хочу увидеть твои татуировки».

Но я не дожидаюсь его ответа, потому что, как только он садится, я уже расстегиваю его рубашку.

Каждая пуговица обнажает еще одну полоску кожи, еще одну полоску твердых мышц и черных чернил.

Еще одна пуговица, и из поднимающейся и опускающейся груди Дома на меня смотрит череп.

Еще одна пуговица, и обнажается его подтянутый живот.

Мои пальцы быстро пробегают по последнему, затем я расправляю материал и прижимаю руки к его напряженному туловищу.

Я знала, что у него есть мускулы. Это видно, когда он полностью одет. Но он именно тот тип мужчины, о котором я мечтаю. Сильный. Стройный. Достаточно большой, чтобы заставить меня почувствовать себя маленькой.