Домик на реке

Чуковский Николай Корнеевич

Он много думал об этом, но, сколько ни думал, ничего не становилось яснее. Он знал только, что Виталий Макарыч с каждым днем нравится ему все больше. Вначале он ему не понравился. Не Витмак, а Ведьмак. Но Коля, конечно, сам понимал, что не понравился ему Виталий Макарыч только оттого, что сидел в папином кресле.

И теперь он сердился на себя за это.

Как смел он плохо думать о человеке, который был другом его отца? Ведь папа, наверно, любил его и, уж конечно, ему доверял — они были вместе в одном отряде. Виталий Макарыч — герой, отважный партизан, потерявший руку в бою и чудом

спасенный. А как он работает и как умеет заставить работать других — просто, без всякого принуждения! Коля сам работал на постройке школы и хорошо это знал. Часто вспоминалось Коле, с каким ужасом следил Виталий Макарыч за Степочкой, когда тот шел по железной балке над двором. Как он потом обнял Степочку и поднял своей единственной рукой. Он добрый человек. Коля, может быть, и полюбил бы его, да еще как, если бы только Виталий Макарыч поговорил с ним, рассказал ему все. Нужно поговорить с Виталием Макарычем.

Виталия Макарыча Коля видел часто и много и все ждал, когда наконец удастся поговорить. Он долго надеялся, что Виталий Макарыч заговорит с ним сам. И не раз ему казалось, что разговор этот вот-вот начнется, потому что он не раз замечал на себе добрый и внимательный взгляд Виталия Макарыча. Виталий Макарыч подолгу стоял у Коли за спиной, когда Коля работал рубанком, и с таким неприкрытым любопытством рассматривал его, так пристально следил за движениями его рук, что Колин затылок начинал краснеть и рубанок забегал не туда, куда нужно. Но никогда не заговаривал. И если Коля оборачивался, сразу же отходил к другому верстаку.

Но теперь, идя после обеда в школу, Коля решил, что заговорит с Виталием Макарычем во что бы то ни стало, хочет он или не хочет. Коля подойдет к нему и скажет: «Мне надо с вами поговорить». И Виталию Макарычу будет нелегко отказаться от разговора.

Подходя к школе, он увидел Степочку. Степочка, маленький, серьезный, уверенный, шел через площадь в школу. С тех пор как Степочка перестал с ним разговаривать, Коля, встречаясь с ним, чувствовал себя униженным. Степочка считает его трусом. От одной мысли об этом Коля не мог заговорить со Степочкой.

Однако он втайне мечтал, чтобы Степочка сам заговорил с ним.

И вдруг Степочка, поровнявшись с Колей, сказал:

— Постой…

Коля остановился, удивленный, обрадованный, просиявший, полный надежды.

— Сегодня пятница, — сказал Степочка.

Коля молчал, стараясь сообразить, почему важно, что сегодня пятница. И вдруг понял.

— Ты едешь сегодня? — спросил он.

— Да, сегодня мы с тобой едем, — сказал Степочка и властно поднял свой коротенький носик. — Ровно в двадцать один ноль-ноль приходи к белому домику, который я тебе показал с крыши.

— Степочка, но ведь я говорил тебе, что я…

— Не хочешь?

— Не могу…

Степочка повернулся и, не сказав больше ни слова, вошел в ворота школы.

6

Доски, которые он должен был обстрогать, уже лежали на его верстаке, приготовленные Вовой Кравчуком. Коля с удовольствием принялся за работу — она отвлекала его от мыслей. За последнее время он научился отлично владеть рубанком. Стружка ползла ровная, он по желанию

мог делать ее толще и тоньше, доска становилась гладкая, как стекло. Прислушиваясь к шелесту стружек, он не заметил, как кто-то остановился у него за спиной.

— Ты, кажется, хотел со мной поговорить? — раздался голос Виталия Макарыча.

Выпустив из рук рубанок, Коля обернулся. Виталий Макарыч улыбался и внимательно смотрел на него.

— Ну что ж, пора, — продолжал Виталий Макарыч. — Я тоже давно уже собираюсь с тобой поговорить, но хотел раньше к тебе приглядеться. Ты снаружи очень похож на своего отца. Когда глядишь тебе в глаза, кажется, будто говоришь с ним. Но, как знать, похож ли ты на него внутри… И я все откладывал.

Он еще раз медленно оглядел Колю от макушки до башмаков и сказал:

— Пойдем поговорим.

Он зашагал к дверям школы, и Коля пошел за ним. Мальчики глядели им вслед, но не очень удивились: им знаком был обычай Виталия Макарыча разговаривать наедине то с одним школьником, то с другим. Многие из них уже прошли через эти разговоры, иногда приятные, иногда неприятные, но всегда такие, что их не скоро забудешь.

Виталий Макарыч отвел Колю в свой кабинет — бывший кабинет Колиного папы — и сел за стол.

На столе стояла чернильница с такими знакомыми Коле медведями.

— Пора нам познакомиться, — сказал Виталий Макарыч, ласково и серьезно глядя Коле в лицо. — И не только потому, что я учитель, а ты мой ученик. Мы с тобой связаны и иной, еще более прочной связью, и нам нужно знать друг друга. О чем же ты хотел со мной поговорить?

Коля хотел поговорить с ним о папе. Но, как всегда, заговорить о папе было ему трудно.

— Вы были партизаном? — спросил Коля.

— Был, — ответил Виталий Макарыч.

И охотно, просто, дружески, как большому, он стал рассказывать Коле о себе.

— До войны я жил с сестрою в Тирасполе, — сказал он. — Я заболел аппендицитом, меня положили в больницу и сделали мне операцию. Когда в Тирасполь пришли вражеские войска, я еще лежал в больнице и никуда не мог двинуться. Меня схватили, упрятали в лагерь, и я думал, что там помру. Однако выжил. Через полтора года я бежал из лагеря и тайком вернулся в Тирасполь. Спрашиваю: где сестра? Говорят: ее убили. В Тирасполе я больше оставаться не мог — за мной следили, — и я ушел. Я пришел сюда, в этот город, так как понимал, что Красная Армия освободит этот город раньше, чем Тирасполь. Здесь я познакомился с партизанами, и они приняли меня в отряд.

Коля внимательно слушал этот рассказ, думая, что Виталий Макарыч сейчас расскажет и о знакомстве с его папой. Но Виталий Макарыч вдруг спросил:

— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Моряком, — ответил Коля.

— Здесь есть еще один мальчик, который хочет стать моряком, — сказал Виталий Макарыч. — Он в бригаде маляров, его зовут Степа. Храбрый мальчик! Ах да, ты ведь, кажется, с ним приятель…

Коля кивнул головой. Он, конечно, не собирался рассказывать Виталию Макарычу о своей ссоре со Степочкой.