Доминирующая раса

Онойко Ольга

Мастер присел на корточки. Протянул руку. Малыш продолжал скалиться, хотя теперь молча. Я подёргала его за плечевые выступы, но нукта утихомириваться отказался. Упрямый какой.

— Это твоё новое оружие?

Я посмотрела на Малыша, и по спине вдруг пробежались мурашки. А ведь и правда. Я как-то не думала про это. Откуда бы он ни взялся, теперь он меня не оставит. Он и есть моё новое оружие. Это случилось. Так, как никто не мог бы предположить.

Мой друг.

Малыш. Угораздило же так назвать…

— Наверно, — улыбнулась я.

— Где ты его нашла?

— Он

сам меня нашёл. Он меня спас. Как чудо. Вылетел непонятно откуда в последний момент. Я не смогла от него добиться ни как его зовут, ни где его прежний оператор. Я думала, ты узнаешь.

Дитрих молчал. Малыш наконец вытек из угрожающей позы и дотронулся мордой до его руки.

— Знаешь что, Янина? — проронил мастер. — Он не из моего питомника. С Земли.

— Странно.

— Почему?

— Все земные нукты виляют хвостом, когда им что-то нравится. Потому что в питомнике живут… жили собаки. Малыш не виляет.

— Н-да, — задумчиво сказал мастер. — Но почему он не метаморфировал?

Я вздрогнула. Связи между одним и другим не было, но действительно, если он долго бегал один… Малыш припал к земле, глядя на нас. Славный нуктовый мальчик. Одна сплошная загадка.

— Ладно, — решил Дитрих. — Пусть с ним поговорит Нитокрис.

Он встал и обернулся к лесу. И я ощутила телепатический импульс чудовищной силы. По сравнению с ниточкой между мной и Малышом это было как галактическая передача рядом с сигналом браслетника. Аж волосы стали дыбом.

Пришёл ответ. Ещё мощнее и шире по диапазону. На миг в глазах померкло. Я заморгала. Аджи только-только метаморфировала и не успела выкормить детей. Шайя была всего лишь ребёнком. Настоящие, могучие, самовластные матери прайдов, Нитокрис или Мела — они бы точно не стали со мной разговаривать.

Малыш напрягся, принюхался и бросился в лес.

4

Мы шли по берегу моря. Босиком по плотному песку, кромке прибоя. Набегали волны, прохладно бурлили у стоп и отползали. Огромные диковинные раковины лежали в прозрачной воде, в двух шагах от берега. Никогда и нигде уже на Земле не бывать такому. Дитрих взял один перламутровый домик, покинутый моллюском, и приложил к моему уху. Океанское эхо запуталось в завитке. Если я доживу до старости, то в старости буду жить здесь. Кесума трижды права в своём выборе.

Дальше тёмные валы играли белыми барашками пены и длинными водорослями. Там купались нукты. Оглушительно верещали и выпрыгивали из воды на полметра. Крохи забирались на головы взрослым и валились в воду. Гвалт стоял неописуемый. Смешно. Нет, не так. Радостно. Шайя плавала, как морской дракон — длинная, блестящая. На спине у неё сидело пятеро малюток. Мы поприветствовали друг друга. Ей было хорошо.

— Малыш спит, — сказал, наконец, Дитрих. — Он переволновался. Сначала ты, потом питомник, а Нитокрис была с ним сурова.

— Ой, — только и ответила я.

— Он её озадачил так же, как и нас, — улыбнулся Дитрих. — Она никак не могла добиться от него ответов. Кончилось тем, что Малыш просто заплакал. И ей ничего не оставалось, как обшарить его память силой.

— Ой. И что?

— Рехнуться можно. Она мне так и сказала. Услышать такое от нукты-матери… — мастер выразительно скосил глаза. — Она не может ни лгать, ни ошибаться. Слушай и задумывайся. Малыш никогда не был в питомнике. Его никогда ничему не учили. У него не было оператора. От вылупления из яйца ему ровно шесть месяцев.

— Что?!

Дитрих кивнул.

— Ты видела шестимесячных. Без хвоста метр. Умишко щенячий. А Малыш неопытный и наивный, но без спора полноценный воин, — мастер помолчал. — В принципе, нукта может очень сильно рвануть в росте. Во время метаморфоза, например. Но интеллект… Они, конечно, не вполне разумные существа, но уже не животные. Одними инстинктами всё не решается. Нитокрис не нашла в памяти Малыша ни одного учителя. Он всегда был один.

— А кто же научил его брать языком шоколадку?

— Ты, — весело ответил Дитрих. — Ты и научила. Он просто догадался, чего ты от него хочешь, вот и всё. Он всему учился сам.

Я усмехнулась.

— Значит, он гений.

— Возможно, — не стал отпираться Дитрих. — Если они почти разумны, почему бы среди них не рождаться гениям?

— Но почему он не метаморфировал?

— Он чувствовал свою мать.

Я молча смотрела на Дитриха.

— Итию, сестру Шайи.

Вторая девочка. Непонятная победа генетиков, оставшаяся безвестной. Она всё-таки дала потомство, но как и где?

— Там, где держали тебя, — просто ответил Дитрих. — Если Малыш её чувствовал. Видимо, ей было очень плохо. И её сигнал заставил Малыша расти с предельной скоростью. Механизм защиты. Но как он оказался на свободе? И почему помчался на твой зов? Не могу понять.

— Нужно её найти.

— Крис и Игорь поехали в посёлок нанимать катер.

— Катер?

— Грузовой. Не экранопланом же ехать. Долго, заметно, да и не повезут нас.

— Почему? — я почувствовала себя дурочкой.

— Янина, — сказал Дитрих. — Рядом с городом творится непонятно что. Власти мирволят. У меня чувство, что Террой-без-номера уже правят сепаратисты. Будь это так, первым делом они заявились бы к нам. Но эти странные люди предпочитают мучить Итию. Пойми, мне жалко несчастную девчонку, но гораздо больше меня беспокоит опасность, которую она представляет. Малыш, по крайней мере, уже появился на свет.

— Что ты собираешься делать?

Дитрих усмехнулся.

— Я мастер по работе с биологическим оружием. И хреновый же был бы я мастер, если бы не мог его применить…

Сначала я испугалась. А потом подумала, что терранский питомник представляет собой мощнейшую на планете военную силу. Эндрис наверняка хотел устроиться, как воробей под гнездом орла.

Эндрис. Наци. Он читал мне лекции про естественную ксенофобию, а его приятели упорно пытались разводить нукт. Получить арсенал уникально эффективного живого оружия. Способного убивать людей. Колонии требуют самоопределения, и после уничтожения одиннадцати линкоров, половины всех судов класса «энтерпрайз», требования стали ещё громче… Я почувствовала, что паззл начинает складываться. Или мне так кажется?