Домой дорогой инков

Платонов Алексей Геннадьевич

19.00. Очередная церемония и в нашем случае – заключительная. Костя умудрился накосячить со многим, в том числе с билетами, поэтому у нас идёт две церемонии подряд и времени для обещанной третьей уже ну никак не будет. Поэтому вариантов, чтобы взять паузу и принять айаваску хотя бы через день, нет. Я сделал важный вывод:

выбирая церемонию и гида, необходимо убедиться, что помимо самого принятия растений будут и беседы. Это позволит углублять опыт и не наделать ошибок, не тыкаться как слепой котёнок в, на мой взгляд, серьезном и ответственном мероприятии.

В нашем случае, увы, такой возможности не представилось, несмотря на расположение дона Луиса.

Чем

ближе к церемонии, тем больше трепета. Понимание, что Айаваска неминуема, вызывает бурю эмоций, т. к. уже понятны последствия. Я обдумывал, что делать в лифте, как поступать в той или иной ситуации, чего хочу в этот раз. Это было очень смешно, поскольку меня ждали совсем иные испытания, разобраться с которыми я смогу только с помощью шамана.

И вновь… Чашечка с напитком, табак, гаснет свет, и раздаются пронзительные икаросы. Первый час – по уже привычному сценарию. Мне «включилось» воспоминание, что дон говорил не делать резких движений и не реагировать на прикосновения, поскольку сущностям нравится прикасаться и это безобидно.

Я, как «бывалый», решил немного ускорить процесс и начал вслушиваться в звуки, издаваемые шаманом, которые практически сразу эхом стали раскатываться куда-то глубоко внутрь меня. Лифт как обязательное начало решил не появляться… Однако история с рассыпающимися в фейерверк мандалами повторилась. Процесс набирал скорость до тех пор, пока я вновь не перестал цепляться и не начал лишь безоценочно созерцать.

И вдруг… Я отчётливо ощутил мягкие прикосновения на лбу и на левой щеке кончиком пальца. Одновременно «слышалось» хихиканье. Но не звуком, а в сознании. Мне был дарован первый в жизни опыт телепатии. Я просто понимал какое-то живое существо, которое активно «мыслило в меня». Оно явно хотело установить контакт.

Перед глазами появилось что-то похожее на линзу размером с моё лицо, сквозь которую я увидел собственную щетину на щеке взглядом другого человека. И сам этот взгляд на себя. Как так можно – не знаю. Но увидел. Мне ощупывали лицо и изучали, как растёт борода. Я не мешал, происходящее забавляло, а в памяти сохранялась установка о позитиве как важном элементе путешествия. Пришло осознание, какую же сильную зависть эти бестелесные сущности испытывают к нам, ведь мы можем что-то пощупать, попробовать, услышать, а у них ничего этого нет. В сознании появился образ курящего и пускающего колечки дыма человека и их восторг: «Так можно? Как вы это делаете? Что чувствуете?» – и так далее. Я поулыбался, думая: «Ну да, мы даже с этим боремся…»

Видимо, своим настроем я заслужил доверие и получил бонус – приглашение посмотреть, как живут сущности, окунуться в их мир. Сначала это был какой-то командный пункт. Что удивило – отсутствие углов, надписей, кнопок, экранов. Это было сложной формы вытянутое помещение без мебели, однотонного серо-голубого цвета. Вдоль длинной стороны располагался реагирующий на прикосновения выступ-консоль с плавными очертаниями. Ровно так же был выполнен их «главный компьютер».

Когда они прикасались к консоли, на стене вспыхивали искорки. Мне объяснили, что это главный пульт управления. Он, как и всё в их мире, работает на вибрациях. Я выразил недоумение – было непонятно и интересно, что имеется в виду. Сущности отнеслись к запросу с пониманием и решили продемонстрировать одну вибрацию. Это было что-то типа металлической бабочки, которая взлетела и стала быстро порхать, издавая необычный звук, который был виден как распространяющиеся во всё окружающее пространство «угловатые волны». Затем включили ещё две или три вибрации, чётко различающиеся по тону. Мне кажется, что если я сейчас где-то услышу этих бабочек, то отличу их из всего мира окружающих нас шумов, потому что они идут вразрез с моим привычным представлением о звуке.

Видя неподдельный интерес, сущности предложили проехать в вибрационный клуб. И вот тут начался полный сюр, который требует перевода. Я оказался в машине типа джипа с очень неврастеничным водителем, ёрзавшим по креслу и постоянно двигавшимся как на шарнирах. Это с виду был обычный человек, который о себе сказал так: «Всё пофиг, моя жизнь – дорога, и ничто другое не имеет для меня смысла». Сначала ехали по городу, который внешне напоминал восстановленные твердыни ацтеков или тольтеков, но это понимание придёт лишь после посещения музеев и древних руин Мексики. Здания были украшены изваяниями богов, их поросшие мхом коричнево-зеленоватые головы я также наблюдал на мексиканских археологических выставках; мы выехали из плотной застройки и понеслись по автостраде, периодически проскакивая мимо самых обычных, привычных нам билбордов. В машине был ещё кто-то – по моим к нему чувствам, один из участников сегодняшней церемонии.

И вот мы в клубе. Большое здание на пустыре, вдали от города, светятся рекламные вывески. Внутри играет громкая вибромузыка. Она непривычна нам. Звук очень громкий, стрекочущий. «Людей» (пишу в кавычках, потому как их плохо видно и они все одинаковые) много. Есть сцена, экран и «диджей». Сильнее всего запомнилось, что на сцене стояли два округлых экрана, в которых крутились кислотные красно-оранжево-зелёные спирали. Пришла тревожная ассоциация, что если на них смотреть, можно отключиться, погрузиться в состояние зомби и остаться тут навсегда.

Вслед за мыслью пошли доказательства. Я перевёл взгляд на толпу и увидел: так и есть, танцующим, а точнее – трясущимся, на танцполе этот процесс не доставляет радости: пустые взгляды и серо-зелёные лица. Они не могут остановиться и полностью поглощены воздействием. Я насторожился:

– Что это и зачем?

– Чувства – это опыт. Опыт – это то, что делает человека индивидуальностью. Мы стираем индивидуальность, чтобы не привязываться, – ответили мне.

Я увидел зомби в конвульсиях, у которого уже не было сил танцевать. Он не мог решиться уйти и просто рухнул на пол. Охрана его потрогала и поволокла из помещения. Я посмотрел на водителя: индифферентный. А вот второй пассажир засмотрелся на спирали и пребывал в «коме». Я было взялся его трясти и говорить, что нам нужно уходить. Но меня вежливо одёрнули: «Каждый решает за себя».

Я выразил желание уйти, но столкнулся с сопротивлением, мол, нет, вы должны остаться тут. Мне это очень не понравилось, я оттолкнул охранника, вышел на улицу и сел в машину, где уже ждал водитель. Мы молча сидели, когда появился третий член экипажа. Вскоре появился и он, будучи уже полубессознательным, но тем не менее забрался на переднее сиденье и уткнулся невидящим взглядом в никуда. Бешеный водитель включил двигатель и помчался по дороге.

Мы неслись по пустынной автостраде, как вдруг на шофёра что-то накатило, он открыл пассажирскую дверь и вытолкнул ногой третьего.

– Это называется «стереть», – спокойно прокомментировал он.

Я пересел вперёд на освободившееся место и при удобном случае ровно на такой же манер избавился от водилы, а затем развернул машину обратно. Клуб, встретившийся по дороге, выглядел давно закрытым и заброшенным, словно прошёл не один десяток лет: запылён, реклама не горела…