Дон Алехандро и Тайное Убежище
Шрифт:
— А гроб, дон Алехандро? — спросил Густаво.
— Гроб снаружи сделаем.
— Тогда все готово.
Вздохнув, я приказал позвать тех, кто хочет проводить дона Леона в последний путь. Вызвались все, но некоторые, как мне показалось, только потому, что побоялись остаться без меня в убежище.
С помощью Шарика я настроил выход у кладбища и заодно понял, почему ками так переживал о заполненности энергией убежища: очень много поглощало открытие и удержание портала. Поэтому закрыл я портал сразу, как прошел последний человек.
Зачарование кладбища сохранилось, поэтому
Глава 8
Дона Леона мы похоронили достойно. Нет, я уверен, что имей он возможность выразить свое отношение, начал бы возмущаться: и гроб из сырого дерева, и подушечка не того фасона, и могильный камень не того материала, цвета и размера. А главное — отвратительные соседи, которые имеют в своем распоряжении целый склеп. Но увы, от кладбища самих Мурильо, по словам Шарика, ничего не осталось, а хоронить дона Леона где попало — значит отдавать его кости на поругание. Конечно, сангреларской живности нужно сильно оголодать, чтобы польститься на такое, но рисковать я не стал. Ничего не случится страшного, если Бельмонте выделят крошечный кусочек земли на своем кладбище для последнего пристанища главному врагу. Это будет даже справедливо.
Небольшая проблема вылезла с датами жизни. Ни дня рождения, ни дня смерти никто не мог точно сказать, поэтому я решил, что цифры тут вообще излишни,после чего на надгробном камне появилась скромная надпись:
Леон
Мурильо
Тот,
кто отомстил
Шарик еще настаивал, чтобы я украсил камень какими-нибудь растительными мотивами, но тут уж я был резко против. Минимализм — наше все, потому что теми рисунками, что я могу изобразить, только оскорбить можно, а никак не польстить памяти давно ушедшего чародея. В список моих достоинств художественные таланты никогда не входили, мой максимум — ровный круг или квадрат. Вот их я мог изобразить идеально, и даже прямая линия у меня получалась без изгибов, но собрать все это во что-то художественное… Увы, я под такое заточен не был.
Зато памятник дону Леону был поставлен по всем правилам и прекрасно вписался в остальной кладбищенский ансамбль. Все его бывшие слуги всплакнули, и даже Шарик сказал что-то патетическое в духе: «Какой матерый был чародеище». Остальные отнеслись куда спокойнее. Разве что Оливарес удовлетворенно высказался, что все сделано правильно и что чародей получит наконец упокоение.
Мне же эта деятельность гробовщика и могилокопателя настолько под конец обрыдла, что я откололся от остальной компании и начал изучать эпитафии на памятниках. По большей части там даже имен не было, одни надписи в духе: «Геройски погиб в битве с доном N». Судя по тому оружию, что прикладывалось к памятнику — геройская смерть там была неизбежна. Моя тележка на этом фоне смотрелась просто чудо-оружием.
Потихоньку я добрался и до своей могилы. Надпись на ней была странная. «Здесь лежит тело того, кто не умер». Могли хотя бы имя указать — все же именно потомок моего тела был последним Бельмонте. Но нет — я так и остался для них безымянным.
— Жуть какая, — раздался за моей спиной голос Исабель. — Получается, они его заживо захоронили?
— Бельмонте не отличались человеколюбием, — заметил я. — Но здесь подразумевается нечто другое.
— Все равно. Как-то не по-человечески, — она передернула плечами. — Почти ни одного имени. Как будто эти люди не имели никакого значения для Бельмонте.
— Они и не имели.
Какое значение имеет жертвенный скот? А именно им считали Бельмонте всех этих безымянных бедолаг, лихо лишая их жизней ради собственных амбиций. Все равно закончилось вымиранием рода, так хоть ушли бы достойно.
— Но почему тогда похоронены на их кладбище?
— Скорее всего, по традиции. Первые были выходцами этого мира, к их телам требовалось проявлять уважение.
— Что значит этого мира?
Я удивленно повернулся к Исабель.
— Донна, вы не знали, что миров много?
— Нет. И сколько их?
— Это известно лишь Всевышнему.
Ответил я пафосно, потому что другого ответа у меня все равно не было. Не так давно я не верил ни в другие миры, ни в переселение душ. Похоже Исабель тоже не слишком поверила.
— Почему вы так уверены, что безымянные могилы — могилы выходцев из других миров?
Пришлось провести краткий экскурс в историю и рассказать как о войне между Мурильо и Бельмонте, так и о способе, которым Бельмонте пытались продлить свой род. Неудачном способе, который закономерно привел к окончательной смерти рода.
— Вот поэтому весь Сангрелар должен принадлежать одной семье, — неожиданно заключила Исабель после окончания рассказа. — Чтобы такого больше не было.
— Причиной для войны семей вряд ли было владение Сангреларом, — ответил я. — Потому что Бельмонте прекрасно понимали, что не получат долю Мурильо.
— С чего ты взял? — проворчал Шарик, проворно забираясь на мое плечо. — Они как раз были уверены, что подомнут под себя вторую половину острова.
— Может, и подмяли бы, если дон Леон не остался бы в живых.
— Нет, там все сложнее, завязано именно на настоящего наследника. Как у Бельмонте, так и у Мурильо. Поэтому землю, конечно, можно даровать королевскими указами, но вот тем, кому она даруется, пользы не будет даже через двести лет. Разве что гордое наименование «Владетель Сангрелара» считать за пользу.
— Алехандро, если уж ваш ками подошел, а все остальные заняты, вы не могли бы провести меня в замок Бельмонте?