Донбасс. Наследие Великих. Осколки нации
Шрифт:
– Не говори мне про честь и устои.
– Махнул рукой бородач.
– Что ты знаешь о чести и предательстве? Малыш! Я же тебе говорил не кормить скот перед убоем!
– Проорал он, переводя своё внимание на толстяка.
– Смотри чего ты наделал! Теперь придётся кишки от дерма отмывать. Смотри аккуратно там не испорть свежину!
Давид отвернулся от жуткой картины, когда мясницкий нож, разрезает кожу на животе и вспарывает плёнку, которая держала кишки и внутренности в куче. Наружу полезли сизые внутренности, а Малыш, вытерев пот со лба измазанной дерьмом и кровью ладонью, продолжил своё дело, с каменным лицом.
– Что брезгуешь?
–
– Тяжёлые времена, требуют радикальных мер. Когда я пришёл в это село, здесь было три калеки две чумы. А теперь посмотри, как оно разрослось! Люди прибывают к нам со всех уголков, приобщаясь к нашей культуре... так или иначе они вносят свой вклад в жизнь общины. Ты знаешь, по правилам я должен предложить тебе стать одним из нас... Общине пригодилась бы твоя сила и навыки. Но у нас с тобой незаконченное дельце. Ты не слабо приласкал меня на тропе, а я таких косяков не прощаю...
– Хорош уже болтать.
– Безразличным голосом сказал Давид.
– Если надумал тогда кончай со мной, иле же кишка тонка.
– Э нет! Это будет слишком просто для тебя. Для начала ты увидишь, как умрёт твой товарищ, и этот чёртов медведь! Потом почахнешь пару недель в хлеву, ходя под себя и дыша запахом испражнений. И когда ты проклянёшь тот час, когда появился на свет, а твоим единственным желанием будет быстрая и без болезненная смерть, приду я... В отличии от твоих ожиданий, я не подарю тебе быструю кончину, я буду отрезать от тебя по кусочку, и смаковать твою плоть на твоих же глазах.
Стародуб не на долго замолчал, наблюдая за реакцией Давида, и смакуя его страхом. Несколько мужчин сняли с вертела поджаренные куски мяса, и принялись делить его на всех, отрезая каждому по куску. Стародуб взял один истекающий жиром, зажаренный кусочек и с улыбкой предложил его герою. Героя передёрнула от увиденного, и он испорожнил свой желудок, заляпав свой китель рвотными массами. Бородач сжимал в руке шмат мяса с остатками татуировки. Каннибалы, включая женщин с жадностью вгрызлись в свою порцию, и только сейчас он заметил, что зубы каждого были подпилены на манер клыков.
Бородач с наслажденьем откусил кусочек и показательно, закатывая глаза от удовольствия, принялся жевать. Позади послышался треск и громкий скулёж. Упав на спину, герой увидел привязанного к крыльцу одной из изб, плетёным канатом Мишу. Канат хитро обкручивал его мохнатое тело, и был завязан узлом за перила крыльца. Как бы не рвался медвежонок, но толстые бруса не поддавались, а петли на его теле стягивались всё сильнее и сильнее, причиняя животному дикую боль. Завидя смотрящего на него хозяина, медвежонок жалобно заскулил.
Стародуб вздёрнул на задницу обмякшее тело Давида, и, указывая на истекающий жиром и соком, кусок мяса в руке проговорил:
– Больше всего я люблю, икры и ляхи. В них само больше мяса и меньше костей. У женщин неповторимый вкус вымени и ягодиц. Конечно женщины намного вкусней и мягче мужчин, их мясо не надо вымачивать, чтобы избавиться от привкуса мочи, но, к сожалению женщины, в этих краях большая редкость. Охота здесь идёт не шибко хорошо, в основном отряды военных, или же желающие сократить путь торговцы. Простые путники тоже бывают попадаться, но довольно редко. Ты знаешь... Я ведь достаточно долго занимаюсь эти делом. И могу с уверенностью сказать, что научился определять характер человека по его вкусу... Чего смотришь? Вот этот немного солоноватый с металлическим привкусом, значит, был трус. А оно ведь так и есть. Пришёл к нам со своим разведывательным отрядом прямиком из Южного. Там говорят, Ярл за мою голову большую награду дал, так вот желающие так и прут. И мне не плохо, мой народ уже давно так не питался! Каждую неделю по два три жмура. Ты знаешь, я подумываю попросить повысить награждение за мою голову. В нашей общине планируется пополнение, а значит, еды понадобится ещё больше...
Герой сплюнул изо рта остатки блевоты, и с ненавистью посмотрел на Стародуба. Почему он тогда не убил его в лесу? Не прояви бы он слабость, и всего этого бы не случилось. А бородач, будто ни в чём не бывало, продолжал свой рассказ:
– Так о чём это я? Да точно о характерах. Так вод этот наёмник поначалу держался, даже пару раз мне в лицо плюнул, но, когда я пустил всех его людей под нож, сдался. Начал молить меня о пощаде. Говорил, что у него семья, что у него двое маленьких детей. Я слушал, соглашался, кивал. Он даже поклялся мне в верности, а я пообещал его отпустить, когда всё обдумаю. Ты бы видел его лицо?! Ха-ха! Он до последнего думал, что я его помилую! Глупец! Его мясо солоноватое, у лжецов и торгашей с кислинкой, а у имеющих хоть маломальскую власть людей, с горчинкой. А какой привкус у тебя?
– Сам попробуй!
– Ответил Давид и смачно харкнул бородачу в ненавистную харю.
Стародуб с улыбкой вытер грязное лицо и ответил:
– История повторяется... не ты первый. Посмотрим, что запоёшь через пару дней. Эй, Лиственница! Ясень! Хорош жрать! Отнесите нашего гостя в хлев к остальным. А когда с ним разберётесь, ступайте к дороге, и вытянете из ямы тела убитых. Предыдущих тоже тащите сюда, пока мясо не испортилось, нынче солнце парит! Возьмите себе в помощь пяток людей и ступайте! А где это, чёрт побери, Берёзка! Опять к ужину опоздала!
– Я тут папочка!
– Послышался звонкий девичий голосок и на поляну выпорхнула стройная красивая девушка.
– Опять к дороге бегала на купцов смотреть? Сколько раз тебе говорить, не играй с едой!
– Да нет папочка я...
Дальнейшее герой не расслышал, двое каннибалов подхватили его за руки и плечи и потянули к пропахшему мочой и экскрементами хлеву. Ветхая криво сбитая дверь распахнулась и его с порога бросили на покрытый пакостью пол. В рот и в волосы забились опилки и он, сплюнув, осмотрелся. Хлев был небольшим, но поз завязку забитый пленниками. Здесь было не меньше десятка мужчин и одна женщина. К толстой деревянной стойке, с закинутыми за спину руками был привязан Фёдор.
Глава 25
Он был без сознания. Толстые верёвки крепко охватывали его тело, намертво пригвоздив к балке. Голова его бессильно болталась, а ноги и таз были погружены в мутную лужу на полу.
– Оставим здесь?
– Спросил Ясень.