Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

Корнилов Владимир Владимирович

Непосредственно борьбой с преступностью, захлестнувшей Донецкую республику, должна была заниматься милиция. Создание рабоче — крестьянской милиции предусматривалось декретом Совнаркома России от 28 октября 1917 г. Правда, в различных городах и районах ДКР формирование правоохранительных структур развивалось по — разному — чаще всего местный совет создавал отряды милиции, подчиненные ему, иногда функции охраны общественного порядка возлагались на революционизированные воинские части, находившиеся на местах, иногда — на Красную гвардию, созданную при том или ином предприятии.

Большевик Павел Кин был назначен на должность коменданта Харькова, в функции которого входило формирование милиции, несколько раз. И несколько раз, соответственно, был отстранен от должности по различным причинам. Его авторитет в городе был непререкаем — как среди большевиков, так и среди оппозиционеров. Эсеровская пресса приветствовала назначение Кина, явно вспоминая Войцеховского: «Раньше на ответственные посты назначали приезжих и они оказывались проходимцами». На

пленуме Совета, где был представлен Кин, и эсеры, и меньшевики выразили удовлетворение этим назначением. Лидер меньшевиков Рубинштейн, обычно громивший большевиков в пух и прах, на обкоме ДКР от 7 марта заявил, что Кин является «превосходным работником и безусловно честным человеком». При этом он отметил, что Кин «задохнется, если ему не дать притока свежего воздуха», предложив усилить милицию общественными формированиями по защите порядка и ввести «общественный контроль» над правоохранительными органами. Это предложение было принято, и обком официально поручил «т. Кину организовать при себе особую комиссию из представителей населения», а также создать при милиции «районные вооруженные дружины» [656] .

656

Земля и Воля, 7 марта 1918 г.; Донецкий пролетарий, 10 марта 1918 г.

Понятно, что решения о создании альтернативных вооруженных подразделений принимались не от хорошей жизни. Состояние милиции Харькова (как и всей Донецкой республики) было ужасным — и по кадровому составу, и по техническому оснащению. В приказе № 8 Главного штаба по борьбе с контрреволюцией, созданного в январе 1918 г., говорилось: «В данное время в милиции отсутствует какая бы то ни было дисциплина: милиционеры неаккуратно исполняют данные им поручения, часто отсутствуют на постах, некоторые выбранные комиссары и их помощники не применяют наказания к провинившимся, боясь быть уволенными. Милиция содержится на народные средства и безусловно должна быть на высоте положения, дабы средства эти не тратились на лиц, несоответствующих своему назначению». Приказ обязывал навести «революционную дисциплину» в милицейских органах в течение семи дней [657] .

657

Донецкий пролетарий, 6 марта 1918 г.

Кин Павел Андреевич

Родился в 1882 г. в Мизиричах Черниговской губернии в семье немецкого колониста (сам себя считал русским — по матери). Большевике 1903 г. Революционер, террорист, чекист, сыщик.

В 1918 г. в столице ДКР Павел Кин был, пожалуй, самым популярным человеком, символом бесстрашной борьбы с преступностью. Но в истории его запечатлели не как борца за правду, а как «крестного отца» Степана Саенко, ставшего одним из мрачных символов Гражданской войны.

В 12–летнем возрасте Кин устроился учеником на кондитерскую фабрику в Харькове, затем работал на Луганском паровозостроительном заводе. С 1905 г. — активный участник большевистских боевых отрядов на Урале, мастер конспирации и терактов. Его коллеги писали: «Он был волевым исполнителем, хорошим организатором». Его описывали «с вечно дымящейся трубкой в губах, неизменно сохранявшим ледяное хладнокровие при всех обстоятельствах и опасностях».

После Февральской революции — снова в Харькове, устроился рабочим на завод Шиманского (будущий «Красный Октябрь»), До приезда Руднева занимался созданием отрядов Красной гвардии. В сентябре 1917 г. в качестве компромиссной фигуры избран председателем Харьковского совета.

С начала 1918 г. — комендант Харькова, создатель местной милиции. После эвакуации правительства ДКР— комендант Луганска. Затем — глава Казанской губернской ЧК (поехал туда вместе с наркомом ДКР Межлауком). С февраля 1919 г. — председатель Харьковского губисполкома.

После прихода деникинцев харьковская пресса писала о Кине: «От прежнего Кина не осталось и следа. Есть Кин жестокий как раньше, твердый характером и сильный волей, но где — то пропала его относительная человечность, куда — то ушло все то, что примиряло с ним буржуазные группы».

С декабря 1919 г., после изгнания деникинцев, — снова комендант Харькова. В 1920–1921 гг. — председатель Одесского губревкома. Некоторое время числился в должности наркома внутренних дел советской Украины. Затем занимал второстепенные советские посты. Умер в 1943 году.

Кину пришлось специальным пунктом приказа № 2 оговаривать, казалось бы, бесспорные правила поведения правоохранителей: «Начальнику милиции прошу подтвердить в приказе по милиции, что служащие милиции и милиционеры, появляющиеся на улице в нетрезвом виде, будут предаваться революционному суду» [658] . Можно себе представить, что собой представляли силовые органы, если комендант Харькова должен был издавать такие приказы.

658

Донецкий

пролетарий, 9 марта 1918 г.

Не так уж много времени было у Кина на решительную реорганизацию милиции, но кое — что он успел сделать. Описывая ситуацию в столице ДКР, писатель Серафимович отмечал: «Конечно, как и везде, и здесь обычная язва революции: грабежи, бандитские обыски, стрельба по вечерам и ночью, но постепенно это изживается. Харьковская красная гвардия хорошо работает. Строго следят и борются с мешочниками». Кин даже умудрился организовать фотокартотеку преступников, что было уникальным явлением для того времени анархии и разброда. Правда, заработала эта картотека 1 апреля, когда до взятия Харькова немцами оставалась неделя [659] .

659

Донецкий пролетарий, 10 и 30 марта 1918 г.

Для оперативного реагирования на грабежи и налеты Кин создал боевую группу, которая стала чуть ли не главным ньюсмейкером Донецкой республики — как минимум, в Харькове. Возглавлял эту группу некто Санович — тот самый, которого православная церковь благодарила за помощь в сохранении за ней Покровского монастыря. «Вечерний Харьков» в 2007 году писал о Сановиче и его отряде: «Советская история под завязку забита подобными «парадоксами». Сам Павел Кин прочно вошел в революционный «канон», а вот его надежная опора — «боевой отряд Сановича» — почему — то потерялся.

Ни в мемуарах, ни в научных работах, посвященных Харькову 1917–1918 годов, упоминаний о славном подразделении обнаружить пока не удалось. Зато они щедро рассыпаны по тогдашним газетам. Складывается впечатление, что отряд очень грамотно “пиарили”» [660] .

В самом деле, харьковская пресса начала 1918 года чуть ли не каждый день взахлеб рассказывала о подвигах легендарного Сановича. Неудивительно, что столица ДКР особо не обратила внимания на смешной указ Эрде о запрете «сыщицкой» литературы — она зачитывалась документальными сводками о деятельности Сановича. Если бы сейчас издали все эти газетные сообщения в виде отдельной книги, получился бы очень недурственный, «долгоиграющий» детектив. И тем поразительнее, что с приходом немцев фамилия Сановича вообще исчезает из харьковской истории. Когда большевики вернулись, сразу же объявился и Кин, и Артем, и многие лидеры ДКР. Тех, кто не вернулся (как, например, Руднев) чтили и постоянно поминали, о них издавали книги и не раз перечисляли фамилии в мемуарах. Но о Сановиче, детективной легенде Донецкой республики — ни слова! К примеру, Селявкин, активно участвовавший со своими броневиками в действиях боевой группы Сановича, чуть ли не пофамильно перечисляет окружение Кина, но не помнит о самом Сановиче.

660

Зуб, Дикий Запад на востоке.

Автору этой книги, к сожалению, так же как и харьковским журналистам, пока не удалось найти каких — то достоверных данных об этом человеке. Не исключено, что Санович (как и Артем, как и Разин, как и Сан) — это партийный псевдоним. Можно даже допустить, что под этим псевдонимом действо вал небезызвестный Степан Саенко, вошедший во все анналы и мемуары «Белого движения», в различные художественные произведения как символ «красного террора», как человек по прозвищу Комендант смерти. Конечно, львиная доля воспоминаний о Саенко связана со «вторым пришествием» боль шевиков в Харьков. А вот в начале 1918 г. пресса, расписывая действия Кина и его отряда чуть ли не по минутам, Саенко почему — то не заметила. Однако многие большевики (в том числе и Селявкин), вспоминая начало Гражданской войны, указывают на то, что «рабочий Харьковского железнодорожного узла» Степан Саенко был правой рукой Кина уже в конце 1917 года, когда тот впервые стал комендантом Харькова, и был таковым вплоть до прихода немцев [661] . Учитывая тот факт, что харьковская пресса начала 1918 г. всегда считала правой рукой коменданта именно Сановича, не исключено, что речь идет об одном и том же человеке (но это только одна из многих допустимых гипотез, которая, конечно же, требует дополнительных исследований).

661

Харьков в 1917 году, стр. 33; Селявкин, стр. 35.

Тем более что командиру боевой группы было из — за чего скрываться под псевдонимом — харьковские бандиты и налетчики устроили настоящую охоту за ним и членами его команды. К примеру, в середине марта прямая угроза была распространена от некоей «партии по борьбе с буржуазией», которая письменно предупредила: «Мы сильны и убиваем всех, кто стоит на нашей дороге. В доказательство нашей силы мы ставим Вас в известность, что Санович за убийство нашего члена приговорен нами к смертной казни. Приговор этот будет приведен нами в исполнение в 3 дня со дня получения этого письма» [662] .

662

Возрождение, 21 марта 1918 г.