Донкихоты Вселенной
Шрифт:
– Ну и задаешь ты мне задачу, спасатель!
– Я слетаю, только дайте взлетолет для экстренных Нужд. Тут всего полсотни километров. Я быстро. Через полтора часа вам доложу о спасении человечества.
– А я через полтора часа еще спать буду, дотерпи до утра, штурман. Тогда и доложишь о своей кардиоспасательной операции. А взлетолет возьми, черт с тобой!
– Есть, черт со мной!
– обрадованно отрапортовал Вязов.
Чтобы преодолеть 50 километров, Вязову потребовалось каких-нибудь четверть часа. За это время Надя успела замерзнуть от предутренней свежести и, сжавшись в комочек,
Охватив колени руками, она сидела в ожидании, когда Никита прилетит. А он еле разглядел ее жалкую фигурку в сгустившемся тумане.
Подойдя к ней, он с присущей ему шутливостью сказал:
– Вот именно в такой воинственной позе и надо спасать человечество!
– Мне холодно, - только и могла выговорить Надя.
– Приглашаю для совершения подвига в кабину взлетолета. Там теплее.
– Нет, - решительно отказалась Надя.
– Выслушай меня здесь!
– Может быть, в моей куртке это прозвучит значительнее?
– Хорошо, - согласилась Надя, закутавшись, как в плед, в слишком просторную для нее куртку космического штурмана.
– Какие у тебя нашивки? Похожа я на звездолетчицу?
– Не больше, чем на мамонта, - улыбнулся Никита.
– А ты без куртки?
– Как в космосе без парадной куртки обойтись, признаться, не подумал.
– А я подумала! Этой куртки ты больше не получишь!
– Как так?
– удивился Вязов.
– Вот так!
– В голосе Нади прозвучала недавняя интонация Кассиопеи. Не по-лу-чишь! Потому что никуда не полетишь!
– Если только в этом смысл моей ночной спасательной операции, то головы мне не иметь. Бережной снесет.
– Ему придется снести совсем другое.
– Что именно?
– Отмену вашего звездного рейса!
– Если даже вздремнуть здесь, то как можно такое во сне увидеть?
– Ты сам доказал, что рейс вашего звездолета невозможен.
– А не доказал ли я еще, что крокодил солнце проглотил? И какие тому доказательства я привел?
– А твои обломки? Один, взятый тобой в космосе, другой, поднятый тобой же со дна реки, а третий, найденный еще сто лет назад на берегу Вашки? И будто все они идентичны.
– Разумеется. Мы с тобой сразу сравнили и по старой газете.
– Полностью идентичны, да не совсем! Вашкинский обломок, как определили по следам распада в нем тория, просуществовал будто бы 30 лет, а современные обломки 170 лет.
– Верно. Но не я ли сообщил вчера уточненные данные о старом обломке? Все его три части обнаружены на складах научных учреждений, когда-то их исследовавших. И теперь, спустя 100 лет, вновь установили более точными методами, что возраст всех трех частей старой вашкинской находки те же 170 лет, что и у современных обломков космического корабля. Все они "близнецы"!
– В этом вся трагедия! Ух, как, однако, холодно! Твоя куртка не греет. Пойдем в кабину. Зуб на зуб не попадает. Ты отвезешь меня к деду на дачу. Это все Звездочка! Кассиопея прекрасная! Ее штучки! Испугалась, что я опровергну и деда, и ее Бурунова.
– Перевернешь, как Архимед, Землю. Точку опоры уже нашла?
– улыбался Никита, усаживая Надю в кабину.
– Нашла! Знаешь, где? В дате постройки чужепланетного
– Может быть, выпьешь горячего кофе по случаю стасемидесятилетия со дня его постройки?
– В каком году?
– Если сейчас по-прежнему 2076 год, то надо думать, что 170 лет назад, если без компьютера считать, был 1906 год.
– Вот-вот! К этому я и веду! Тут совсем простая математика. Софье Ковалевской здесь делать бы нечего было, а я занялась.
– И что же? Бери, кофе уже согрелся.
– Откуда кофе?
– Из комплекта спасателей! Чудо-напиток! Так что же?
– А то, что в 1908 году, когда инопланетный корабль взорвался над тунгусской тайгой, со времени его постройки прошло только два года! Как же они могли долететь до Земли за это время от своей планеты, удаленной на десятки или сотни световых лет? Как?
– Ну, как кофе? А как озноб? Не простудилась бы ты.
– Вот и хорошо! Пусть умру! Зачем ждать старости, когда ты через тысячу лет прилетишь после возвращения из звездного рейса на мою могилку. Попрошу зарыть меня где-нибудь здесь, у Аленушкина пруда. Имей это в виду. Найдешь?
– Ты поистине бредишь.
– Нисколько! Если факт говорит о том, что инопланетяне прилетели из отдаленного космоса всего за два года, то могли это сделать, лишь достигнув световой скорости, когда их собственное время почти остановилось, и они преодолевали огромное расстояние без затраты времени (по их часам!), хотя на Земле и сменялись столетия. Значит, сократившееся время будет существовать и для тебя, и для Бережного, и для всех остальных спасателей. И полетите вы следом за папой в безвременье, по крайней мере для меня. Я попросила бы тебя рассказать папе, когда вы догоните его звездолет у далекой планеты, как я тосковала по нему, да не состоится ваш полет! Не позволю я этого! Завтра, нет, уже сегодня об этом узнает весь мир!
– Что он узнает? Результаты неточных анализов, которые пересматриваются в части распада тория? Едва ли это окажется достаточным основанием для отказа от выполнения нашего Долга спасателей. Ведь эйнштейновская теория относительности с ее ограничениями скорости и сокращением времени отвергнута ныне наукой, и твои доводы опровергают теорию не более чем наблюдение полета комара - теорию всемирного тяготения Ньютона. Пока нынешние взгляды науки математически не опровергнуты, тебя и слушать никто не станет.
– А ты? Ты тоже никто?
– Нет. Я слушаю тебя и дивлюсь. Оказывается, количество следов распада тория в образцах способно вызывать галлюцинации и может служить поводом для измерения твоей температуры.
– Пожалуйста, не надо! Значит, ты считаешь, что ваш рейс можно задержать только математическим опровержением теории абсолютности, отказавшейся от ограничений Эйнштейна?
– По меньшей мере доказав, что взлет подброшенного с Земли камня и отталкивание земного шара от этого камешка - одно и то же. Словом, обвинив вновь Коперника, выступившего против догм церкви, утверждая, будто Земля движется вокруг Солнца, вопреки мнению Птоломея и обывательскому представлению, что Солнце всходит и заходит над Землей, доказавши, что все это будто бы одно и то же, опровергнув при этом современные научные взгляды и совершив тем научный подвиг!