Донская рана
Шрифт:
Но и после передачи донесения Шубин не стал спешить инспектировать новую немецкую часть. Он стал переодеваться. Снял свой черный эсэсовский мундир и вновь облачился в поношенную форму немецкого связиста. Впрочем, нашивки связиста он с воротника спорол. Теперь на нем была просто форма ефрейтора вермахта. А затем он сел за руль и, насвистывая мелодию «Выходила на берег Катюша», поехал назад, в Ростов. У него было еще одно дело, которое было необходимо срочно закончить.
Глава 5
– Значит, вы говорите, Хорст, эта русская рация снова
Разговор происходил в тот же день, 15 января, когда группенфюрер СС Алоиз Шнейдер приезжал с инспекцией в штаб генерала Гота, только позже, около обеда.
– Да, господин майор, это та самая рация, тот же сигнал, – ответил капитан Хорст.
– И откуда велась передача?
– Теперь она шла из окрестностей станицы Манычской, – сказал капитан.
– А что делал в это время наш знакомый капитан Петерс? Вы это выяснили?
– Да, господин майор, я сразу поинтересовался. Петерс в это время находился в штабе.
– Очень интересно, очень интересно… – пробормотал Зиммель и стал расхаживать по своему кабинету. – Это означает только одно – что Петерс нашел себе помощника. И он продолжает снабжать русских информацией! Необходимо произвести его арест. Вот что, Хорст: напишите бумагу на имя коменданта Ростова группенфюрера Шнейдера. Пусть он примет соответствующее решение. Я знаю, что Шнейдер – человек очень энергичный, в этом деле он медлить не станет. Пусть Петерса передадут в гестапо и хорошенько с ним поработают. Мы должны покончить с этой утечкой информации раз и навсегда!
Когда майор Зиммель произносил эту тираду, под окном его кабинета как раз проехал блестящий лимузин, принадлежавший коменданту Ростова. За рулем машины сидел человек, одетый в форму немецкого ефрейтора. И больше никого в машине в эту минуту не было…
Впрочем, лимузин и не направлялся к комендатуре. Он поехал в сторону железнодорожного депо. Не доехав до депо несколько кварталов, машина остановилась возле казарм, в которых располагались немецкие части. Выключив мотор, водитель, крепкий парень в чине ефрейтора, подошел к часовому, стоявшему у ворот казармы, и сказал:
– Слушай, камрад, присмотри за машиной господина коменданта, ладно? Он мне поручил тут кое с кем поговорить. Я скоро вернусь. Обещаю тебе за это пачку сигарет, идет?
И, получив согласие часового, ефрейтор направился в сторону депо. Для входа в депо ему, как военнослужащему немецкой армии, никакого разрешения не требовалось. Ефрейтор прошел через все депо и в конце концов заметил человека, который был ему нужен. А заметив, постарался попасться этому человеку на глаза.
Убедившись, что мастер по ремонту паровозов Петр Чижов его заметил, Шубин покинул депо и спрятался за углом ближнего дома. Минут через десять из депо вышел Чижов. Разведчик махнул ему рукой, и они друг за другом (но не вместе) проследовали до ближайших посадок, где их никто не мог видеть. Здесь Шубин остановился, и они могли наконец поговорить.
– Наконец ты появился! – сказал мастер. – А я уж думал, что случилось…
– Кое-что и правда случилось, – произнес в ответ Шубин. – Я больше не могу изображать немецкого ефрейтора. Я надел эту форму, наверно, в последний раз только для того, чтобы встретиться с тобой.
– И кого ты теперь будешь изображать? – спросил Чижов.
– Коменданта Ростова группенфюрера Шнейдера, – ответил Шубин.
Глаза мастера от удивления округлились.
– Ты что, серьезно?
– Уж куда серьезней. Я работаю в должности группенфюрера с прошлого вечера. Собачья должность, скажу тебе! За целые сутки во рту ни крошки хлеба не было, только стакан чая выпил. Но это я так, шучу. А если серьезно, то я к тебе вот зачем пришел.
– За информацией? – догадался мастер. – Ее я приготовил, у меня тут аж целых три донесения…
И он извлек из-за пазухи и протянул Шубину три свернутые в трубочку бумажки. Разведчик взял донесения, сунул в карман, после чего продолжил:
– Спасибо, Петр Григорьевич, но теперь мне нужно от тебя кое-что другое. Информацию я теперь получаю прямо в немецких штабах. А мне нужен ты сам в качестве водителя. Понимаешь, такому важному начальнику, как Шнейдер, полагается водитель. Не должен он сам за рулем сидеть! Вот я и приглашаю тебя на должность водителя. Из депо я тебя мигом отзову – изготовлю нужное отношение, что ты, дескать, должен явиться в комендатуру. И уже вечером ты начнешь меня возить. Идет?
– Я готов помогать нашей армии на любом месте, – ответил Чижов. – Но тут есть одна закавыка. Дело в том, что я водить не умею.
Такого оборота событий Шубин совсем не ожидал и потому растерялся.
– Как же так? – сказал он. – Ты дорожник, имеешь дело с транспортом, а водить не умеешь?
– Не умею, – повторил мастер. – Ведь я мастер по ремонту котлов и паровозной гидравлики. К вождению машины моя специальность никакого отношения не имеет. Так что извини…
– Чего уж там… пробормотал Шубин, после чего задумался. Однако думал он не больше минуты. После чего, решительно тряхнув головой, сказал:
– И все равно я думаю, что ты мне сможешь помочь. Ведь все равно знакомых, кроме тебя, у меня больше никого нет. Скажи: ведь у вас в депо не ты один сочувствуешь Красной армии? Нет ли у тебя на примете надежного парня, на которого можно положиться и чтобы при этом он умел баранку крутить?
Теперь настал черед задуматься мастеру Чижову. Думал он долго, потом его лицо просветлело, и он воскликнул:
– А ведь и правда, есть такой человек! Только он не в депо, он на станции работает. Работает как раз на машине – грузы по городу развозит. Зовут его Витя Степанчук. Мы с ним друзья, и он от меня ничего не скрывает. Немцам он готов глотку перегрызть, только с его состоянием здоровья его в армию не берут. Он, как и я, эвакуироваться не успел, ну, ты, наверное, знаешь, как тут дела обстояли в прошлом году, когда наши из-под Ворошиловграда начали отступать…
«Знаю, – мысленно ответил ему Шубин. – Наши тогда не отступали, а можно сказать, драпали почти до самого Сталинграда». Но вслух этого он говорить не стал; просто молча кивнул и спросил Чижова о другом:
– А что у твоего друга не так со здоровьем?
– Он еще в детстве под поезд попал, – стал объяснять Чижов. – Ему голень раздробило, в результате чего он хромает, у него левая нога на два сантиметра короче правой. В общем, от строевой службы его освободили.
– Но водить машину это ему не мешает?