Допельдон, или О чем думает мужчина?
Шрифт:
Увидев мужа, она зачерпнула половником из аппетитно пахнувшей кастрюльки и дала ему попробовать. Он отхлебнул и смешно покатал варево между щек.
— Хороший суп. Но соли вроде маловато.
Старуха удивленно подняла брови.
— Маловато?
Не стала спорить. Попробовала сама. Покачала головой.
— Ну да. Маловато. Сейчас добавлю.
Старик пошел между рядов, прикладываясь к варящимся блюдам.
— Пусть еще покипит. Здесь достаточно, снимай. А это блюдо у тебя почему-то не получилось… Кто это? Что добавляла?
Старуха шла, уперев руки в боки, и на каждое его слово отвечала двумя или десятью многосложными фразами.
— Что ворчишь, как старый хрен! Как будто не знаешь, кто. Что сказал, что и добавляла. Все строго по рецептуре.
Старик удивленно поднял брови.
— Какой рецептуре? Ты что городишь, костлявая.
Бабка, как невинная девка, замигала глазами и достала откуда-то из фартука толстую белую книгу.
Вот! Ты же сам дал мне почитать. Сказал интересно. А там было несколько рецептов. Вот я и попробовала…
Старик нахмурился и удивленно уставился на представленную ему книгу. Взял ее в руки и, подслеповато щурясь, прочитал название.
— Вронский? Астрология. Что за бред? Я же тебе дал самой почитать, развлечься, а ты что наделала? А если я тебе Библию дам почитать или труды Ленина, ты и из нее похлебки варить будешь?
— Э, милай, да похлебки из чего угодно можно варить, лишь бы ингредиенты были свежие.
Старик поморщился, будто у него заболел зуб, и наугад открыл страницу. Попробовал читать.
— Дева никогда не будет счастлива со стрельцом. Ему лучше подходит овен. Тьфу, что за бред.
Понюхал.
— Совершенно не свежее. И сколько народу ты этим накормила?
Старуха заворчала.
— Все, что накормила, все мое. А не нравится, сам вставай к плите.
Старик тут же сменил тон.
— Ну, ладно-ладно. Не злись. А этому ты тоже варила по рецепту из книги?
Старуха утвердительно кивнула головой. Удивительно, но, разговаривая со стариком, она ни на мгновение не останавливалась и продолжала резать, чистить, помешивать, солить, перчить и добавлять специй. Старик вздохнул: «И как? Ему понравилось?» Старуха пожала руками: «Да вроде! Особенно не жаловался. Как все!» Старик зачерпнул половником из похлебки еще раз и снова попробовал.
— Ну, ладно. Пусть будет, как есть. Теперь уже все равно ничего не исправишь.
Старуха отвернулась и довольно хмыкнула.
— А то. Будто я тебя не знаю.
И, стараясь, задобрить старика, протянула ему пирожок.
— На лучше этого попробуй.
Старик откусил и восторженно замычал.
— М-м-м. Вкусно. А чего такой маленький?
— А ты как хотел? Счастья много не бывает. И не кроши. Ешь аккуратно. А то вон уже две крошки в кастрюлю упали.
Старуха зачерпнула со дна гущи.
— Где теперь их искать?
Ничего не нашла и со злость уронила половник в кастрюлю. Половник булькнул и ушел на дно. Ровная, как стол, поверхность ярко-красного супа, которая еще даже не стала кипеть, сначала всколыхнулась, а потом снова выровнялась. Как будто ничего не бывало. Старуха со злость плюнула.
— Ну вот. Что ты наделал?! Не можешь есть нормально. Что теперь из этого получится?
— Ладно, не ворчи. Добавь сюда побольше цинизма, можешь взять из моих личных запасов, и пусть служба доставки первым же рейсом отправляет. Главное, чтобы не остыло. И все будет нормально.
Старуха посмотрела на своего старика из-под густых бровей.
— Кулинар, блин. Ладно, что с этим делать будем?
Старик пожал плечами.
— Не знаю. А какая разница?
— Ну, все же. Слово новое придумал.
Бабка достала изо рта вставную челюсть и пошамкала вдруг опустевшив ртом.
— Как его там? Допельдон!
— Слово это я придумал, а ему на ухо шепнул, чтобы он к нему смысла добавил. Сюжета поинтереснее. И как видишь без толку.
Старик потряс в руке белой книгой.
— Да и как он может что-то придумать, если у него в голове такая каша?
Старуха всплеснула руками.
— Опять я виновата.
— А кто? Я что ли? Я — продюсер. Я сценария не писал. Я ему только идею подбросил!
— Я тоже этой галиматьи не писала? Мне какой материал принесли, я с тем и работаю.
— Вот ты как дело поворачиваешь? Не выйдет.
В руках старика вдруг неизвестно откуда появился железный посох, который он поднял над головой, готовый обрушить его на голову ненавистной старухи, но в этот момент вдруг раздался стук в дверь.
Старик и старуха одновременно посмотрели сначала на дверь, а потом друг на друга.
— Кто это? Это кто? — сказали они практически одновременно, выступив в качестве эха друг для друга. И в ответ услышали тоненький срывающийся голосок.
— Здравствуйте. Я — сценарист. Разрешите Вам свой сценарий предложить?
Старик и старуха снова переглянулись и противно засмеялись.
— Сценарист! Как же мы про тебя забыли? Так это ты все написал?
Старуха вытерла о передник нож, а старик приготовил к бою свой посох.
— Ну-ка, иди сюда! Сейчас мы с тобой разберемся! Будешь знать, как чистые листы бумаги портить. Это из-за тебя у нас ни одного блюда не получается. И хоть бы один талантливый сценарий принес! Все какая-то серость! Стой, куда побежал! А ну-ка, остановись!
Смех старика и старухи, многократно усиленный отражением от полированных до зеркального блеска кастрюль, превысил все мыслимые нормы, превратился в милицейскую сирену и металлический голос сурового гибддешника.
— Водитель! Последний раз повторяю. Немедленно остановитесь и прижмитесь к обочине!