Допрос
Шрифт:
– Внуки есть?
– Есть. Мальчик, но я не видел... Летом родился, когда меня уже взяли... Ну, посмотрели?
– Да.
– Спрячу подальше.
– Он встал и направился в свой угол.
– А что это у вас?
– остановил его Мухтар.
– Где?
– Старик инстинктивно отодвинул подальше за спину крепко сжатый кулак единственной руки.
– В кулаке.
Поколебавшись мгновение, старик разжал кулак, на подрагивающей от волнения ладони лежал небольшой моток гибкой нитки.
– Это леска... капроновая... Я всегда ношу на всякий случай,- пояснил он, уловив во взгляде Мухтара вопрос.
– Из-за нее, - он посмотрел на фотографию жены.
– Зачем?
– Если бы вы знали, сколько страданий она мне причинила... Она же на киностудии работает.
– Ну и что?
– Специально пошла... Там молодежь, актеры, в экспедиции ездят. Понимаете? Они же там вместе живут в гостиницах, на одном этаже.
– Ну и что?
Сосед перешел на шепот:
– Меня могли отпустить на поруки... Она пришла к следователю с паспортом, чтобы забрать меня домой, уже была договоренность... И вдруг он передумал. Она ему понравилась - другой причины нет. И меня оставили в тюрьме. Я мог получить условно, как мой "подельник", но ей это не нужно. Погулять хочется. Поэтому она на киностудию пошла... Раньше мы вместе работали. Она тоже бухгалтер. А теперь разъезжает по экспедициям... Как вы думаете, у нее есть кто-нибудь? Он приблизил свое болезненно возбужденное лицо.
– Не говорите глупостей, - как можно мягче сказал Мухтар.- Она же пожилая женщина, как у вас язык поворачивается?
– Вы не знаете женщин!
– воскликнул старик.
– Что для них возраст?! Их ничто не остановит, если приспичит! Я такого насмотрелся за свою жизнь... А как вы считаете?
– Я считаю, что вам надо немного помолчать, - сказал Мухтар.
– Извините... Понимаю, - с готовностью согласился старик и пошел к своей тумбочке.
– Ничего не могу с собой поделать... Все время об этом думаю... Конечно, фактов у меня нет, может, и не так. Но если подтвердится, я жить не буду.
– Он нагнулся к тумбочке, чтобы скрыть слезы, спрятал леску и фотографию.
Откинулась заслонка глазка, кто-то заглянул в камеру. Потом послышались звуки отпираемых засовов.
– Абиев, на допрос, - объявил надзиратель с порога.
Сейфи заканчивал печатать на машинке, когда привели Мухтара Абиева.
– Садитесь, - отстучав последнюю фразу, сказал Сейфи.- Ну что, скоро расстаемся?
– Вам лучше знать.
– Ознакомитесь с материалами следствия?
– спросил Сейфи, вытаскивая из машинки последний лист.
– Я уже читал...
– На этот раз все отпечатано на машинке... Согласны с предъявляемыми обвинениями?
– А какое это имеет значение?
– Огромное.
– Если я скажу: не согласен, что от этого изменится?
– усмехнулся Мухтар.
– Многое. Только надо будет объяснять, почему именно вы возражаете.
– В таком случае, я не возражаю.
– Тон у Мухтара был по-прежнему безразличным.
– Вы, надеюсь, понимаете, что это, может быть, последняя наша встреча, после которой дело пойдет в суд?
– Да, понимаю.
– Если оно пойдет в суд в таком виде, вам грозит, по меньшей мере, пятнадцать лет тюремного заключения. Это вы тоже понимаете?
– Понимаю.
– И что у вас сейчас последняя возможность что-то добавить к показаниям или изменить их - это вы тоже понимаете?
– Понимаю,
– И у вас нет желания это сделать?
– Мне нечего добавить к тому, что я уже рассказал.
– Ну ладно, нечего так нечего...
– Сейфи встал, прошелся по кабинету. Честно говоря, я надеялся, что хотя бы сегодня, в последний день следствия, у вас все же возникнет желание признаться в том, что вы так упорно утаивали на протяжении всего расследования.
– Я ничего не утаил.
– Нет, кое-что вы скрыли. Скрыли факты, очень важные с точки зрения восстановления истины. Я не говорил об этом раньше, потому что они требовали дополнительной проверки.
– Сейфи подошел к Мухтару, они встретились взглядами.
– Ну что, начнем?
– Как хотите...
– Мухтар пожал плечами. Сейфи вернулся к своему месту за столом и включил магнитофон.
– Итак, вы, судя по материалам следствия, - миллионер. Где же вы храните деньги?
– Я их потратил.
Сейфи вытащил из ящика стола лист бумаги с арифметическими расчетами.
– Все в один голос, и в том числе ваша жена, утверждают, что вы вели достаточно скромный образ жизни. Но даже если бы вы швыряли деньги направо и налево и расходовали в месяц, ну, скажем... пять тысяч рублей, все равно за четыре года и пять
месяцев это составило бы лишь тысяч двести пятьдесят. Значит, что-то около миллиона должно остаться. А раз так, то вы где-то прячете этот миллион? .
– У меня нет денег, - упорно сказал Мухтар.
– Все, что у меня было, я потратил.
– Вы покупали дачи, квартиры?
– Нет.
– Драгоценности? Золото?
– Нет.
Сейфи опять взглянул на лист с расчетами.
– За четыре года вы приобрели польскую стенку за тысячу восемьсот рублей, спальный гарнитур за тысячу, автомобиль "Жигули", сделали ремонт в квартире, купили японский стереофонический комбайн и два ковра. В общей сложности это составляет что-то около одиннадцати тысяч. Одиннадцать тысяч за четыре годи. Куда же вы дели остальные деньги? Подарили кому-нибудь? Вы можете назвать хоть одного человека, которому отдали безвозмездно какую-нибудь значительную сумму или сделал ценный подарок?
– Нет.
– У вас были внебрачные связи?
– Какое это имеет отношение к делу?
– Ну, если я спрашиваю, видимо, имеет.
– У каждого нормального мужчины это бывает.
– Вы тратили на женщин много денег?
– Да какие деньги?
– усмехнулся Мухтар.
– Случайно, один раз это было, и тут же разошлись...
– Вот вы в своих показаниях писали, что летом шестьдесят девятого года встречались в Риге в гостинице "Рига" с неким Олегом Лебединским.
– Но он ведь не женщина.