Дорога беглецов
Шрифт:
Он изучал мое лицо, и его взгляд смягчился.
— Да. Но я ни на минуту не жалею об этом. Несколько лет было тяжело, но мне помогали. У меня было больше поддержки, чем у тебя, это точно. Мои родители. И Мойры тоже.
Мойра была матерью Уайатта. Не потому ли она так ополчилась на мою машину? Потому что видела во мне угрозу не только для своего бывшего мужа, но и для отца своего сына?
— Когда вы поженились?
— Как только нам исполнилось по восемнадцать. — Брукс уронил голову на кровать и лег рядом, чтобы мы могли смотреть друг на друга. Он продолжал держать меня за руку. —
Это прозвучало знакомо.
— Как давно вы развелись?
— Десять лет назад. А ты?
Я колебалась. Казалось, что дольше, но на самом деле прошло всего шесть месяцев с тех пор, как я застукала Томаса с секретаршей.
— Официально — три недели назад.
— О. — Взгляд Брукса упал на подушку, его хватка на моей руке ослабла. — Три недели назад. Это, э-э… три недели.
Совсем немного, если вы не знаете моего сердца. Но если знаете, то поймете, что этих трех недель было более чем достаточно, чтобы распрощаться с браком. В тот момент, когда я обнаружила Томаса с членом внутри стонущей помощницы, я разлюбила его. У меня были месяцы на бракоразводный процесс и урегулирование спора, чтобы примириться с окончанием.
Я сменила фамилию. Я договорилась о том, чтобы покинуть дом, в котором мы жили вместе. Сбежать было совсем не сложно.
Брукс провел свободной рукой по подбородку.
— Возможно, это запоздавший на неделю вопрос, но не являемся ли мы побочным действием расставания? Или каким-то шагом, чтобы забыть своего бывшего?
— Никогда. — Я подвинулась, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты не побочное действие расставания.
— Ты уверена в этом?
Я погладила его по щеке.
— Я провожу с тобой время, занимаюсь сексом, не для того, чтобы доказать своему бывшему мужу, что я двигаюсь дальше. Я занимаюсь с тобой сексом, не потому что мне нужно доказать самой себе, что я двигаюсь дальше. Я занимаюсь с тобой сексом, потому что ты потрясающе целуешься, твои руки на моем теле — это просто мечта, и, если ты еще не заметил, я тоже в тебя влюблена.
Брукс улыбнулся, и облегчение охватило нас обоих.
— Расскажи мне о себе что-нибудь еще.
— Например?
— Не знаю. Все, что угодно.
Я опустилась рядом с ним, закинув свою ногу на его, и прижалась к его груди. Он рукой обнял меня за плечи, чтобы прижать к себе.
Если сегодняшняя ночь будет похожа на прошлую и позапрошлую, мы будем лежать здесь и разговаривать какое-то время, прежде чем кто-то из нас решится пошевелиться. Не потребуется много усилий, чтобы разжечь этот жаркий огонь — прикосновение к моей груди, прикосновение к его бедру, шепот мне на ухо. Но сначала мы поговорим.
Игра в вопросы, которую мы затеяли на камне, была придумана для того, чтобы каждый раскрылся. Но каждый вечер я ловила себя на том, что говорю о себе больше, чем Брукс. Было ли это потому, что он пытался удержать Уайатта от участия в этой истории? Или я перехватывала инициативу в наших разговорах, невольно сосредотачивая внимание на себе?
Я забыла
— Почему мы всегда говорим обо мне? — спросила я.
— Потому что я хочу запомнить все это, а у меня мало времени.
У нас было мало времени.
— Моя машина все еще будет готова в пятницу?
— Насколько я знаю.
Даже если я останусь на выходные, к этому времени на следующей неделе меня уже здесь не будет.
Возможно, мне было проще продолжать говорить о себе. Чем больше я узнавала о Бруксе, тем труднее было представить, что я его покину. Я знала о Томасе все, что только можно было знать, и не раздумывала дважды, прежде чем сбежать из Бостона.
Мой желудок сжался, тревога за день отъезда росла. Уехать из Саммерса будет в сто раз труднее, чем покинуть Бостон. Это будет необходимо, но мучительно.
— Ты сказала, что машина предназначена другу в Калифорнии. Кому? — спросил он.
— Его зовут Карсон.
— Его?
Мне понравилась нотка ревности в его голосе, хотя причин для ревности не было. Карсон был всего лишь приятным воспоминанием.
— Карсон тоже был беглецом. Он жил на свалке — на самом деле, он был первым, кто обнаружил ее.
Однажды Карсон бродил по Темекьюле в поисках скамейки или другого места для ночлега. Не найдя ничего по своему вкусу, он продолжал идти, пока не заметил костер.
Старик, управляющий свалкой, сжигал в бочке какие-то деревянные обрезки. Свет привлек внимание Карсона, он пробрался внутрь и уснул под звездами на поролоновом сиденье, которое когда-то было в грузовике.
— Он прожил там месяц, прежде чем однажды ночью хозяин свалки наконец не вышел с одеялом. Его звали Лу Майли.
Произнесение его имени вызвало у меня улыбку. В последний раз я разговаривала с Лу, когда звонила, чтобы купить «Кадиллак». Голос у него был такой же, как всегда. Грубый и раздраженный. Он говорил ворчливо, когда это было возможно. Лу был от природы несчастлив, его раздражал весь мир. Но для нас, детей, он открыл свое сердце. Он был нашим героем.
Но Лу больше с нами не было. Через три месяца после того, как я купила «Кадиллак», Джемма узнала, что он умер во сне. Лу мало общался с людьми, но я знала шестерых человек, которые оплакивали его кончину, включая меня.
— Итак, как ты познакомилась с Карсоном?
— Благодаря Джемме, — сказала я. — Они жили в одном трейлерном парке. Когда он перестал приходить домой после школы, она поняла, что он ушел. Сбежав, она расспрашивала окружающих о нем, пока не нашла его. Он пристроил на свалку и ее. А потом, месяц спустя, она нашла меня, и двое превратились в троих.
Я рылась в мусоре за рестораном в поисках еды. Она выхватила сэндвич у меня из рук, закатила глаза и приказала мне следовать за ней. Она отвела меня на свалку, поделилась кое-чем из своих запасов еды и познакомила с Карсоном.
— Трое. — Брукс начертил цифру на моей пояснице. — Я думал, ты сказала, что вас было шестеро.
— Втроем мы прожили около двух месяцев. Потом появилась Кэтрин. Она познакомилась с Карсоном на автомойке, где он работал. Затем появились Ария и Клара. Эти двое были моими новобранцами.