Дорога без привалов
Шрифт:
Событие это привлекло внимание многих — и у нас в стране, и за рубежом. Дело не только и не столько в том, что сооружение кислородно-конверторного цеха положило начало второй очереди комбината. Его пуск, по существу, знаменовал рождение новой отрасли отечественной металлургии…
— Нет, батенька, — неожиданно прозвучал густой бас в соседней комнате. Духота июньской ночи распахнула все двери и окна. Бас — по нему я узнал седого толстяка, выпившего вечером семь стаканов чая, — звучал негромко, но слышал его я отчетливо. — Нет, батенька, это, может, только для вас пуск конвертора — финиш, а я его рассматриваю как некий старт, начало нового разгона.
Толстяку,
— Какой же тут разгон? — сразу, с готовностью продолжить разговор ответил незнакомый мне приятный тенорок. — Вот подпишем свой акт — и конец: до свидания, Тагил.
— Низкая у вас колоколенка, дорогой. Заберитесь повыше — увидите, какие пути развития металлургии открывают эти ваши акты, вкупе взятые.
Тенорок похмыкал, потом сказал:
— Конечно, с этой точки зрения, действительно… А скажите, — вы извините меня, я ведь все же далеко не металлург, — скажите, откуда он на нас свалился, этот кислородно-конверторный способ производства стали? Почему раньше ничего о нем слышно не было?
Теперь похмыкал бас:
— Свалился — это как сказать. Уж коли на то пошло, то в принципе этот способ постариннее мартеновского. Сам-то конвертор вы видели? Это, если видели, особая, вращающаяся на горизонтальной оси реторта, построенная из огнестойких материалов. Размеры, конечно, солидные: высотой почти в трехэтажный дом.
В конвертор загружают жидкий чугун, необходимые добавки и продувают воздухом или, как в данном случае у нас, кислородом. Вредные примеси, которые содержатся в чугуне, окисляются и уходят в шлак. Чугун превращается в сталь. Детали и тонкости, как вы понимаете, я опускаю. Важна суть, не так ли?
— Конечно, конечно, — торопливо согласился собеседник.
— Ну-с, так вот, конверторы появились раньше мартенов. Когда француз Пьер Мартен, — а это было в тыща восемьсот шестьдесят пятом году, — оформил патент на получение литой стали в регенеративных пламенных печах, уже на многих заводах работали сталеплавильные реторты, сиречь конверторы, Генри Бессемера, известного в те поры английского изобретателя. Ну, правда, вскоре печи Мартена стали их вытеснять: новый-то способ оказался выгоднее: можно было наряду с чугуном применять лом, а сталь получалась лучше.
— Любопытно, — подбодрил рассказчика тенорок. — Что ж, тогда и махнули рукой на Бессемера?
— Ну почему же махнули? Нет, батенька, не махнули. Улучшать стали способ. Бессемерование какой имело существенный недостаток? В ход шли только те чугуны, которые почти не содержали серу и фосфор. Годах в семидесятых англичанин Томас нашел способ использовать и высокофосфористые чугуны. И, что интересно, примерно в это же время подобные работы велись и у нас на Урале. Бессемеровскую сталь получали на Кушвинском, Нижнеисетском, Сысертском и других заводах. А на Нижнесалдинском инженер Константин Павлович Поленов, построив бессемеровскую фабрику… Заметили? Фабрику. Точное название. Пользовались бы сегодняшней терминологией — назвали бы конверторным цехом. Так вот, построил он фабрику и ввел технологию, которая давала возможность использовать чуть ли не любые чугуны. Его способ так и получил среди металлургов название русского бессемерования.
— Что ж тогда заглохло это дело?
— Заглохнуть-то оно не заглохло. Однако при всех стараниях бессемеровцев сталь, выплавленная в мартенах, оказывалась лучше конверторной. И хотя за рубежом — там почти повсюду: в Европе, в Америке, в Японии — конверторный способ применялся широко, мы от него отказывались: превосходно обходились мартенами
— А сейчас?
— Сейчас дело изменилось. Пятидесятые годы скачок произвели. Начали в конверторах продувать чугун технически чистым кислородом. И сталь по качеству перестала уступать мартеновской. И лом теперь использовать можно. Как ни кинь, всюду выгода. Строительство конвертора дешевле, эксплуатация дешевле, а стали он дает намного больше. Ведь если на мартене плавка длится часы, то на конверторе — минуты.
— Да-да, — подхватил тенорок, — насчет выгодности я, конечно, слышал. Только вот не знал, что корни этого способа уходят в такую дальнюю старину.
Под толстяком натужно заскрипела кроватная сетка.
— Дело не в корнях, — опять загудел негромко его бас. — Важно, что сейчас это — вершинный метод черной металлургии. Потому-то я и говорю, что отсюда, с тагильского конвертора, мы берем старт для нового большого рывка. Здесь наши первые большегрузные конверторы, можно сказать, опытные, экспериментальные, а скоро мы построим десятки таких же и еще крупнее. В ближайшее же время.
— Да-да, — опять сказал тенорок, только теперь уже совсем успокоенно, сонно…
Наутро, заслышав жужжание электробритвы в моей комнате, толстяк просунул голову в полуоткрытую дверь:
— Как насчет чайку? Спалось как? Не потревожили мы вас ночными разговорами?
— Что вы! — сказал я. — Спал как убитый.
— Ну и хорошо. Так как же насчет чайку? У меня заварен.
— Спасибо, я там, на стройке. — Там, я знал, торговали чудесными блинами и холодным бутылочным молоком…
Стройка — это сразу бросалось в глаза — переживала предпусковые дни. Еще не устроены, не прибраны были строительная площадка и подступы к ней, еще строители далеко не во всем уступили хозяйские права эксплуатационникам, не все объекты были сданы, но уже всюду торжествовала победа. Она жила и в геометрически-четких контурах свежеокрашенных, чуть ли не сверкающих зданий, и в технических актах о сдачеприемке, и в деловитой суете корреспондентов и кооператоров, она светилась на лицах людей.
Есть такое, придуманное одним из заезжих литераторов, выражение: «нежный Тагил». Оно мне не нравится: не в этом суть Тагила. А тут я вдруг ощутил его правомочность. Это ощущение принесли люди, их лица. Честное слово, они были прямо-таки нежными — десятки и сотни лиц в людской круговерти вокруг штаба строительства. Это были лица «людей пускового периода».
Бывало, форсирует дивизия реку. Штаб еще на том берегу, еще не перенесены линии связи, и многие бойцы еще в воде, а основные подразделения уже здесь, уже закрепились на новых рубежах, и ясно, что река позади, и ясно, что наша взяла… Некоторые подразделения строителей еще работали на площадке конверторного в полную силу. Другие подчищали недоделанное. Третьи, свершив свое, уже покидали эту стройку и переходили на другие объекты.
Финиш — старт. Каждый рубеж, взятый армией мирного созидания, это, конечно, плацдарм для нового наступления, и прав, сто раз был прав милый толстяк в ночном разговоре. Но как солдату перед рывком вперед хочется оглянуться на то, что осталось за его спиной, так и мне захотелось взглянуть на то, что пройдено строителями вчера, позавчера, взглянуть на те рубежи, с которых все начиналось.
Производитель работ
Строители управления Металлургстрой переходили на другой участок. Собственно, уже перешли: на площадке конверторного оставались считанные работники, помогавшие другим кое-что наладить да покрасить.