Дорога до Солнца
Шрифт:
Блюдо с зажаренной рыбой пахло дымком, невозможно было терпеть. Тэкеши накинулся на него как дикарь, и не было больше в его голове ничего, прежде тревожившего.
Молодой парнишка, только вступивший, судя по всему, во взрослую жизнь, встал из-за своего стола и направился в центр зала. Длинные волосы струились по его плечам, концами прикрывая лопатки; широкие плечи, которые, скорее всего, позволяли ему обеспечить семью добросовестно вспаханными полями, были расправлены; глаза юноши сверкали, демонстрируя решимость, несколько рюмок саке 11 явно придали ему уверенности. Хоть над верхней губой его лишь недавно появились тонкие темные волоски, воспитанный суровым фермером, этот ребенок стал взрослым задолго до этого.
11
Саке – один из традиционных японских алкогольных напитков.
– Мы с Тэмико решили пожениться!
Одобрительный гул прокатился по комнате, пара жидких хлопков продолжилась аплодисментами, точно гром во время грозы раскатисто разносится по небу, с небольшой задержкой после вспышки, сперва неуверенные удары по металлическому гонгу, а после невидимый небесный барабанщик разогнался и его было уже не остановить, все небо сотрясалось, как и сейчас идзакая.
– Мои родители наконец-то дали добро! Спасибо всем вам, что помогли в этом, сегодня я угощаю!
Радостный гул уже превратился в неприкрытые крики, все присутствующие явно были весьма довольны.
Из-за двери, ведущей на кухню, вышел высокий тощий мужчина и вынес на стол много рюмок, их было сложно пересчитать. На лице новоиспеченного жениха даже мелькнул испуг, видимо, в его голове происходили расчеты, с какой суммой денег ему придется расстаться, но все же, радостное событие все перекрыло, и он снова отправился к шумным друзьям.
Краем глаза Тэкеши заметил, что в считанные секунды на углу каждого стола материализовалась рюмка с напитком, который так скоро осчастливил всех присутствующих. А вот официант проходит мимо его стола, но тот как был пустым, таковым и остался. Похоже, в этом городе не особо жалуют незнакомцев, можно было и раньше это понять. Город оказался куда менее гостеприимным, чем он себе представлял. Одно радует: кажется, теперь все наконец забыли о нем и отвлеклись на празднование будущей свадьбы. Можно воспользоваться моментом и ускользнуть так, чтобы никто не заметил, не увязался следом, и устремиться в свое спасительное убежище на краю города. Старый дом теперь воспринимается как укрытие не от холода, а от чужого любопытства и недоверия.
А за дверью его встретила в свои объятия темнота. Похоже, время пролетело незаметно. Ночной Кайо похож на брата-близнеца того города, что он видел несколькими часами ранее. Этот был точно таким же, но только не прощал ничего. Когда все накрывалось полотном черноты, темный близнец начинал мстить за свою кроткую копию. Ночью никто ничего не видит. Ночью люди теряют контроль над этой территории. Поэтому они все судорожно разбегаются по своим домишкам, зажигают свечи, чтобы хоть как-то отгородиться от темноты и пытаются пережить ее, чтобы на следующий день снова высыпать на улицы тихого и спокойного Кайо.
Тэкеши направился медленным шагом по прямой улице, которая практически опустела. Несколько бесцельно слонявшихся прохожих даже не смотрят на него: ночью мы все равны, еле отличимые от своих теней. Теплые шарики тётинов указывали ему направление, устремляясь ниточкой, окаймляющей дорогу, вперед, где в конце они почти смыкались. Сложно сказать, каким был этот город: он будто бы в сотни раз больше, потому что исчезли все дома, оставив только синеватые туманные очертания, почти сливающиеся с небом. Вокруг Тэкеши было бескрайнее пространство, на котором он мог представить все что угодно. В то же самое время, город стал до безумного крохотным: не видно ничего, улицы растворились, от них остались лишь желтые точки, летающие будто бы сами по себе в воздухе. Маленькие островки тусклого света – вот что осталось от Кайо. Вокруг была только чернота, отсутствие чего-либо. Города не стало.
Это место теперь выглядит более честным; все люди затаились в своих укрытиях, не притворяясь смелыми, показывая свое настоящее лицо. Когда улицы очистились от сплетен, можно разглядеть настоящую личину этого поселения. Поколения сменяют поколения, но вот эта ночная тишина, без слухов и лицемерия, появляется каждую ночь. Никто не говорит за твоей спиной, боясь высказать все в лицо, никто не показывает на тебя пальцем издалека, потому что боится сделать это вблизи, все снимают маски и становятся собой: трусливыми крестьянами.
– Открой эту чертову дверь! – голос был твердым, полным обиды. Слышалась уверенность, хотя дрожащие нотки скрыть все же не удалось.
Молодая девушка стояла на крыльце одного из старых домов и настойчиво стучала по двери.
– Уходи! Мне нечего тебе сказать. Предупреждаю, уходи по- хорошему, пока я с тобой добра! – донеслось немного приглушенно из глубины дома. Скрипучий голос, должно быть принадлежал пожилой женщине.
– По-хорошему?! Ты никогда ко мне так не относилась!
Подговорила соседей. У тебя сердца нет?
– Дорогая, а чему ты удивляешься? – дверь отворилась и на пороге появилась фигура, закутанная в зеленый халат наскоро накинутый и подвязанный, мятый дзюбан торчал немного на груди.
– ты правда думала, что я закрою на все глаза?
– Да как же ты не понимаешь? У меня ведь ребенок… Твоими стараниями, я не могу даже купить продукты как обычный человек. Нана, ведь ты не злая! Не надо так поступать, – голос девушки дрогнул.
Нана?
…Нана-сан удивительная женщина…
Так это та самая старушка, которая подарила камелии жене писателя?
…эта добрейшая госпожа…
В этом городе все не так. Кажется, Хадзи-сан все придумал, не может, чтобы он описывал тот самый Кайо, в котором сегодня побывал Тэкеши. Зачем он соврал в своих записях? Зачем шутить над одиноким путником?
– Это будет тебе уроком!
– Я не могла поступить иначе! Ты прекрасно это знаешь!
– Я многое из-за тебя потеряла, считай, что сейчас ты платишь за это! – голос старухи звучал жестко, казалось, в нем не было ни капли жалости к плачущей девушке.
– Но ты вынуждаешь расплачиваться за это и моего ребенка тоже! – отчаявшаяся совсем она схватилась за рукав пожилой женщины и подняла на нее голову. Хоть Нана и была невысокого роста, но сейчас она заняла такую позицию, что смотрела сверху вниз из дверного проема.
– Ничего страшного, не умрет, зато может научится чему, и, может быть, из нее вырастет что-то более путное…
Тэкеши стало противно. Он резко отвернулся и быстрым шагом отправился прочь. Он не хотел проводить хоть еще секунду в этом месте. Лицемерие и бессердечность вызвали у него отвращение.