Дорога из пекла
Шрифт:
– А и пойду! – крикнул старичок. – Туда вот, к примеру!
Он махнул в сторону, противоположную лагерю, в прогоревший лес.
Гиря усмехнулся и сказал лениво:
– А иди! Никто не держит… Спасенному – рай! Ты сам себе голова… Только вот…
Он замолк, глядя на старикашку. Тот заволновался.
– Что вот-то? Что вот? Ты на что намекаешь, костолом чертов?
– Да нет, иди, коли решил, – сказал Гиря. – Я просто подумал, – гарь там, не знаю, дойдешь ли целым-то?.. Ничего с тобой не случится?
– А че мне? Гарь я не видал, что ли? – засмеялся старик всем черным от размазанной сажи лицом. – Уж мы сейчас такое прошли! Теперь ничего не страшно! Ни мороз мне не страшен, ни жара!..
– Ну прощай, коли так! – сказал Гиря.
Старик не ответил, а повернулся и пошел не оборачиваясь прочь от нас… Его фигура постепенно удалялась от нас, мелькая между обгорелых дымящихся черных стволов, лишенных веток…
Я обратила внимание, что дыма было по-прежнему много, хотя стволы не так сильно и дымили… Смутное подозрение зашевелилось у меня голове…
Я внимательно присмотрелась к шагающему уже вдалеке старику…
Дым шел прямо из почвы… Я не знала точно, правильна ли моя догадка, но тут же закричала вслед мелькавшему вдалеке старику:
– Эй! Вернись!
Старик, видно, услышал, но даже не оглянулся, только досадливо махнул рукой…
Кто-то из стоявших рядом с нами дернулся было ему вслед, но Гиря поймал его за руку и рванул обратно, так, что тот отлетел в ручей.
– Обожди! – крикнул Гиря. – Пусть этот мухомор дорогу нам покажет…
– Почему ты его не остановил? – спросила я Гирю возмущенно. – Ты же знаешь, что он не пройдет! Верни его, пока не поздно!
– А они… – Гиря махнул рукой на стоявших поодаль заключенных, не сводящих глаз с фигуры старика, – они на слово не верят! Им нужно своими глазами увидеть, как человек сгорит заживо…
Все мы напряженно следили, как старик шагал по прогоревшему лесу…
Это мне напомнило, как весь лагерь наблюдал за охранником, шедшим к воротам. Гиря тогда тоже знал, что тот идет умирать.
Внезапно старик остановился и что-то закричал… Слов не было слышно, но кричал он, обращаясь к нам…
Кто-то рванулся опять к старику, может быть, подумал, что тому нужна помощь, но его тут же остановил резкий окрик Гири:
– Стоять, падлы! Душу выну!
Старик почему-то начал двигаться обратно, но как-то очень странно. Он щупал землю руками, словно искал дорогу на ощупь…
Но вот он снова выпрямился и сделал в нашу сторону два шага… И исчез…
Он провалился так быстро, что я не успела даже понять, как это произошло. Наступил куда-то неудачно, или упал, споткнувшись обо что-то, или еще что-то, но больше мы его не видели…
Из того самого места, куда он провалился, вырвался вверх сноп искр, полыхнул язык пламени и повалил густой белый дым.
– Торфяник… – сказал Гиря. – Пекло…
Я представила, как почва под ногами у меня проваливается, едва я только делаю шаг, нога уходит в пустоту, откуда волной обдает меня жаром, и я падаю прямо в раскаленную бездну, в горящий торф…
Толщина торфяных пластов может достигать порой десятков метров. При подземном пожаре в торфе возникают обширные участки, где процесс горения происходит под землей, не выходя на поверхность. Это ужасная ловушка для непосвященного человека.
Земля сохраняет прочность над торфяным пожаром, поскольку над ним образуется прочная корка, которая до конца не прогорает, а только становится хрупкой и ломкой… По трещинам через нее проходит дым, а процесс горения протекает без доступа кислорода. Пламени как такового нет, но температура может в горящем торфе развиваться такая, что плавится металл. Человек сгорает в таком подземном пламени меньше, чем за минуту…
Я представила, как это происходит, и мне стало дурно… Не-ет! Никто и никогда теперь меня не заставит идти в ту сторону, куда отправился провалившийся и, наверное, уже сгоревший старик!
– Ну теперь валите, кто куда хочет, придурки! – закричал Гиря и уселся на берегу ручья, отвернувшись ото всех, словно ему было совершенно безразлично, какое решение примет его отряд.
Потом бросил на меня странный взгляд и сказал таким тоном, что я просто не могла ослушаться – настолько жестким был приказ:
– Сядь рядом…
Скандал, переходящий в войну, я затевать не хотела, поэтому мне ничего другого не оставалось, как усесться рядом с ним и ждать, что будет дальше…
А дальше не было вообще ничего. Мы сидели с ним рядом на берегу ручья, а за спиной у нас остались растерянные и испуганные промелькнувшей перед ними неожиданной смертью их спутника люди… Они молчали. Мы тоже молчали и вроде бы ждали от них чего-то…
Не знаю, чего ждал он, а я ничего не ждала. Мне вдруг стало смешно. Вспомнилась старая детская считалка: «На золотом крыльце сидели: царь, царица…» Вряд ли я была сильно похожа на царицу, но Гиря держался очень величественно – ни дать ни взять «император всея Великия, и Малыя, и Белыя…». При его фигуре и развороте плеч царственную осанку приобрести не так уж и сложно, нужно всего лишь почувствовать вкус к этому…
Эта мысль показалась мне интересной: он же и в самом деле чувствует себя каким-то правителем этих людей, распорядителем их судеб… И меня рядом с собой посадил, чтобы подчеркнуть мой статус, который он же мне и определил – «особа, приближенная к императору»…
«Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…» – процитировала я кого-то и тяжело вздохнула. Не иначе, как в наказание за какие-то неведомые мне грехи провидение посылает мне эти испытания! Наверное, за желание знать о людях слишком много.
Конечно, понимать человека гораздо полезнее для меня, чем не понимать его. Все дело – в степени понимания… Иногда это становится так тяжело, что хочется просто почувствовать себя последней дурой, которая не понимает вообще ничего и для которой желания и побуждения, стоящие за поступками людей, – непостижимая загадка! Но говорят же, что развитие – это процесс необратимый. Если уж ты научилась понимать людей на уровне формирования их желаний, на уровне внутренних интенций, – неси свой крест до конца жизни, от этого тебе уже не освободиться… С этим пониманием и помрешь!