Дорога из трупов

Казаков Дмитрий Львович

– Эх, прямо как в молодости, – сказал Старый Осинник и прочувствованно высморкался в рукав. – Стоишь по колено в трупах, и кровь течет рекой… ну ладно, маленьким таким ручейком…

Чапай с отвращением осмотрел слегка помявшуюся куриную ножку, отбросил ее и взглянул на инкассатора.

– Ну что, – сказал он, – мы тебя спасли, а значит – настало время платить.

– Платить? – удивился Хати.

Вызывая спасателей, он не думал о столь далекой перспективе, как оплата.

– Конечно, кхе-кхе. – Стукнутый Черный вытер серпы об одежду

одного из грабителей. – Бесплатным бывает только дерьмо в драконьей пещере. Я смотрю, денег у тебя куры не клюют?

– Это не мои.

– Тем лучше. Не так жалко расставаться. – Чапай изобразил самую жизнерадостную улыбку. – Какой тяжелый… Давай, помогай.

Вдвоем со Старым Осинником они стащили железную коробку со спины одного из погибших инкассаторов. Хати испытал почти рефлекторное желание ринуться на защиту денег, но все же сообразил, что вступать в бой с людьми, способными убивать с помощью жареной куриной ноги, – не лучшая идея.

– Э… но это же… меня же… – забормотал он.

– Мы заберем, – Старый Осинник произвел быстрый подсчет наличности, – одну треть. Это справедливо, как мне кажется. Ведь если бы не мы, ты лишился бы всего. А вдобавок еще и жизни.

Хати подумал, что, может быть, стоило не звать на помощь, а пасть геройской смертью в бою. Тогда его, по крайней мере, не смогли бы обвинить в трусости. Жалко, что подобная здравая мысль пришла слишком поздно.

– Меня убьют, – сказал он мрачно. – Хозяин денег решит, что я с вами в сговоре. Может быть, вы обратитесь к нему, и он вам заплатит?

– Зачем нам все эти проволочки, кхе-кхе? – осведомился Стукнутый Черный. – Я могу написать тебе расписку.

Прежде чем ограбить свой первый в жизни храм, скрытный герой некоторое время проучился в школе при нем.

– Ну, давайте, – согласился Хати, решивший, что расписка все же немного лучше, чем ничего.

Стукнутый Черный извлек из недр своего одеяния, а может, и организма (кто знает, что за организм таился под прикрытием черной материи?), чернильницу с торчавшим из нее пером и лист пергамента. Пыхтя и сопя, он изобразил некоторое количество слов и залихватски подписался.

– Все? – нетерпеливо спросил Чапай, вспомнивший о прерванном обеде.

– Вы тоже должны расписаться. Я хотел сказать – поставить крестики. Вот тут… давай, ага… кхе-кхе…

Хати получил лист пергамента, украшенный кляксами, каракулями и отпечатком жирного пальца.

– Отдашь это хозяину, – изрек Старый Осинник. – Если у него будут вопросы – пусть обращается в «Сломанный меч» на улице Старых Богов. У нас там этот… – он наморщил лоб, вспоминая нужное слово, – вофис…

Хати покрылся мурашками. Он слышал про эту таверну и знал, кто там собирается.

Мосик Лужа выглядел слегка неуверенно, как воздушный шарик, обнаруживший, что где-то в нем имеется крохотная дырка.

– Что-что? – переспросил он. – Ходят по улицам и говорят, что я за сегодняшний день все исправлю?

– В общем, все верно, за

исключением одной детали, – сказал Глагол Пис. – Слово «говорят» не совсем подходит. Я бы лучше использовал глагол «орут». А глотки…

– Я прекрасно знаю, какие у них глотки! – рявкнул мэр. – Сарданька! Где ты там, ленивая душонка?!

Дверь приоткрылась, и в щель просунулась физиономия юноши на побегушках.

– Вызови во дворец МЕНТа, быстро!

– Не могу, – сообщил Сарданька виноватым голосом.

– Это почему?!

– Потому что он уже тут, в приемной.

Несколько мгновений Мосик Лужа моргал, осмысливая новые реалии, а затем зловеще проговорил:

– Хорошо, пусть войдет. У меня есть что ему сказать.

Форн Фекалин вступил в кабинет не робким подпрыгиванием провинившегося чиновника, а уверенным шагом спокойного человека. Золоченый шлем под мышкой блестел, в отполированный панцирь можно было смотреться, как в зеркало, а лицо МЕНТа выглядело невозмутимым.

Глагол Пис сделал шажок к стене, чтобы его не зацепило молнией начальственного гнева.

– Вот и он! – прорычал Мосик Лужа, багровея и надуваясь, словно в воздушный шарик принялись накачивать красный дым. – А ну-ка объясни, паршивец, чем там занимаются твои люди! А?

– Исполняют свой долг, – спокойно ответил Форн Фекалин.

– И в чем этот долг состоит?! – В кабинете запахло грозой. – В распространении небылиц?

И тут бледное лицо МЕНТа, доселе неподвижное, словно каменная плита, задвигалось. И отразилось на нем величайшее изумление.

– В том, чтобы успокоить горожан, – проговорил командир стражи, – несколько выбитых из колеи последними событиями. И о каких небылицах идет речь?

– Что я к вечеру наведу порядок!

– А разве это не так? Разве ваше мудрое руководство не позволит вытащить Ква-Ква из пучины эхо-гномического кризиса не позднее чем к закату? А?

Мэр испытал недовольство по поводу того, что инициатива в разговоре странным образом перешла к собеседнику. Но оно быстро потухло, точно свеча, на которую вылили реку.

Река в данном случае состояла из меда лести.

Глагол Пис тихонечко хмыкнул. Он провел в мэрском дворце много десятилетий, пережил несколько правителей города, видел множество лизоблюдов всякого масштаба, но давненько не встречался со столь умелым подмазыванием. Надо будет приглядеться к этому МЕНТу, он далеко пойдет…

Старый советник даже заподозрил, что много дальше, чем следует.

– Ну, конечно… под моим мудрым руководством, – забурчал тем временем Мосик Лужа, – вытащу из пучины… ну, к вечеру это вряд ли, а вот к завтрашнему утру… всенепременно и обязательно. – С некоторым трудом ему удалось вернуть мысли в деловое русло. – Да, а чего там гномы?

– Сегодня они вас не побеспокоят. – Форн Фекалин не упомянул, по какой именно причине не побеспокоят и что он сам к этой причине не имеет никакого отношения. – А вот завтра все может быть. Они наверняка захотят добраться до вас.