Дорога к дому
Шрифт:
– Как же я рад видеть твою уродливую рожу! – кон разжал объятья, но рук не опустил, и его ладони
– Чтоб твоей любовницей всю жизнь была старая чертовка, – прошипел в ответ Безымянный, с трудом глотая воздух и потирая грудь. – Ты ж меня чуть не раздавил!
Но в его голосе не ощущалось неудовольствия. За шуткой он попытался скрыть множество охвативших его чувств и удивление: – столь искренней радости от встречи с братом он не ожидал ни от себя, ни от него!
– А твоей – пьяная обезьяна, – не остался в долгу Влад, улыбаясь во все лицо. – Где же ты пропадал все эти годы? Почему не связался ни с кем из семьи?
– Я… – попытался вставить слово Безымянный
– Погоди, – Влад торопливо перебил брата и, развернувшись, решительно направился прочь из переулка, без видимых усилий таща Безымянного за собой. – Здесь поблизости есть сносный кафф – там и поговорим! Клянусь всеми Порождениями Бездны, такой разговор нельзя вести на сухое горло!
– А как же твои люди? – поинтересовался Безымянный, с трудом поспевая за стремительно прорезающим людской поток коном. – Наверное, ты должен за ними…
– Да ну их, – досадливо отмахнулся Влад. – Сами доберутся до казарм, не маленькие, не заблудятся. Мне эти дурацкие патрули– уже знаешь, вот где, – кон внезапно остановился и, сморщившись от отвращения, выразительно провел ладонью по горлу. – Каждый день с утра до вечера шататься по улицам, выискивая – не пойми что! "Обеспечение безопасности и законности в условиях, приближенных к боевым", – это теперь так называется. Знал бы, какой придурок в ответе за такой идиотский приказ, – придушил бы сволочугу!
Несколько прохожих, услышав столь резкие слова из уст кона, поспешно отвернулись, дабы скрыть недоумение, промелькнувшее на лицах. Обсуждать, а тем более осуждать указы командующих, – это было не в обычае Конфедерации. Тем более при посторонних!
Миновав несколько кварталов и свернув пару раз на оживленных перекрестках, братья остановились возле неприметного шестиэтажного здания без вывески, оплетенного с фасада лозами дикого винограда, за которыми прятались медленно разрушающиеся под воздействием времени скульптуры. Войдя внутрь и спустившись по изящной металлической лесенке с фигурными перилами, они оказались на первом, полуподвальном этаже, где в просторной зале с драпированными дешевой тканью – безыскусно имитирующей бархат – стенами и располагался кафф. Крохотные столики, рассчитанные самое большее на четверых, размещались – будто кружась в диковинном, хаотичном танце – по всему залу безо всякого порядка. В дальней от входа стене виднелась полуоткрытая дверь, ведущая к хозяйственным помещениям, неподалеку от неё примостился на невысоком помосте старый весь в царапинах, рояль. Посетители в заведении отсутствовали, что было вполне объяснимо: ведь день едва перевалил за середину, и большинство завсегдатаев усердно занималось своими каждодневными трудами. Многолюдье наступит позже, вечером, когда умаявшиеся за день люди соберутся и по многолетней привычке за чашечкой плохо сваренного каффа или кружкой кисловатого белого винца примутся делиться свежими новостями и обсуждать приключившиеся за день события.
Выбрав столик в углу, справа от входа, братья устроились поудобнее на металлических стульях с узкими, высокими спинками и некоторое время провели в молчании, глядя друг другу в глаза – будто бойцы, готовившиеся к трудной схватке.
Первым молчание нарушил конфедерат:– Вина! – во всю глотку рявкнул Влад возникшему в мгновение ока официанту, хрупкому невысокому юноше с печальными глазами. – Самого лучшего! Кафф лучше не заказывай – дрянь редкостная, – обратился он к Безымянному и, усмехнувшись зардевшемуся от негодования пареньку, добавил: – Вино, впрочем, тоже. Но все ж получше, чем в других местах.
Дождавшись, когда паренек вернется с пузатой бутылью и парой кружек, Влад жестом отослал его прочь и принялся ловко орудовать штопором.
– Ну, рассказывай, – откупорив бутыль и по въевшейся в кожу привычке обнюхав пробку, обратился кон к Безымянному, разливая золотистое вино по кружкам. – Начни…
– Погоди, – перебил его Безымянный, пригубив вина, – расскажи вначале о семье. Как вы? Все ли живы? Как дела дома? Я ведь ни слова не слышал о вас всё это время!
Влад понимающе кивнул.– Не волнуйся, все целы и невредимы. Дед как всегда трясется над своими виноградниками. Пару лет назад у нас были сильные заморозки, так он чуть не в одежду укутывал свои драгоценные лозы – вот смеху было! Твои родители тоже в порядке, насколько я знаю. По крайней мере, пару месяцев назад так оно и было. Отец теперь преподаёт в Наверенийской академии, так что в замке его редко застанешь, но его, похоже, всё устраивает. Только вот Никлас… он некоторое время назад правил в Занергарде, на должности гроссмейстера, но… – Влад потупился и, помолчав немного, добавил: – Он пьёт. Много. Несколько раз только заступничество старейшин рода уберегало его от "Кары". Думаю, он до сих пор не смирился с твоим изгнанием. Я встречался с ним недавно, как раз перед тем как нас перебросили сюда. Грустное зрелище!.. От него, прежнего, мало что осталось. Почти ничего… Сейчас он служит у Раемма. Мы думали что… сам понимаешь: новое место, легендарный маршал… мы все полагали что это его хоть немного встряхнет, но…
Влад развел руками и грустно покачал головой. Безымянный с трудом сглотнул внезапно подступивший к горлу комок и одним глотком выпил остававшееся в кружке кисловатое вино. Потянувшись к бутыли, он плеснул добавки, но пить не стал. Отвернувшись, он подняв взгляд к запотевшему окну, с грязными пылевыми разводами на стекле, и спросил севшим от навалившегося чувства вины голосом:– А Кэт? Как она?
– Ты бы удивился, – немедленно просветлев лицом и озорно усмехнувшись, ответил Влад. – И очень сильно! В ней проснулся нрав Александеров. Конечно, после смерти Андре и твоего изгнания ей пришлось нелегко – она всегда была излишне чувствительной – но она не сломалась. Скорее, закалилась. Взрослея, она всё больше и больше становилась похожа на Никласа, каким тот был раньше: такой же безудержный темперамент, такая же жажда жизни. А когда ей исполнилось двадцать, она вдруг решила, что должна обучаться и стать полноправным конфедератом. Поначалу все посчитали это простой блажью, смеялись, подшучивали, но когда она отправила заявку в патриархат – шутки кончились! Твой отец пытался её образумить, уговаривал, убеждал, грозил – ничего не помогло! Эта девчонка просто как с цепи сорвалась, стала упрямой как мул, в конце концов, он не выдержал и дал согласие. Кэт попала в Фастлийскую академию, знаешь, ту, которая специализируется на выпуске Исцеляющих. Думаю, все в тайне надеялись, что даже если она и выдержит подготовительный курс, то в итоге станет целителем. Как бы не так, она и слышать ничего не желала об исцелении, а вдобавок у неё обнаружился сильно выраженный талант в вязи, так что теперь она на последнем году обучения… как боевой ваятель!
Безымянный не мог найти, что сказать в ответ: новость была поистине удивительной, ведь в его памяти Кэт оставалась тихой, застенчивой девочкой, с огромными серыми глазами, тоненькой и по-мальчишески угловатой, девочкой, вечно старавшейся избегать шумных сборищ и проводившей больше времени с книгами, чем с людьми. Трудно было представить, что этот стыдливый и робкий ребенок превратился в сильную и уверенную в себе молодую женщину, решившуюся в нарушение традиций семьи связать свою жизнь с высоким искусством ваяния Силы. И в обход всех негласных запретов добиться своего.