Дорога к Марсу
Шрифт:
Николай не выдержал и накинул на ноги одеяло. Как будто искусственный пух мог защитить его от этого монстра…
– Кыш отсюда! – сказал Цурюпа и вздрогнул от звука собственного голоса.
И тут же страх исчез.
Паук словно ждал этого. Он развернулся и побежал вдоль кровати, исчез за спинкой, появился с другой стороны и устремился к двери в коридор. Скрылся за дверью.
Николай не шевелился, соображая: не галлюцинация ли?
Паук вновь появился на пороге. Глаза на стебельках опять уставились на хозяина квартиры.
Так прошло несколько
Как будто звал за собой…
За окном проехала еще одна машина.
– Дьявольщина какая-то… – пробормотал Цурюпа. – Чего тебе надо? Ты еще лапой мне помаши…
Лапой паук не помахал. Но снова выскочил в коридор.
Страха по-прежнему не было.
Николай встал с кровати, напялил домашние штаны, сунул ноги в тапочки и пошел к двери.
Шагнул в коридор.
Бра на стене, естественно, не горело, но света от уличных фонарей, льющегося через дверь кабинета, вполне хватало, чтобы не чувствовать себя слепым.
Стебельки паучьих глаз чуть изогнулись, и взгляд их по-прежнему был направлен на Цурюпу.
Убедившись, что хозяина удалось выманить из спальни, паук развернулся и с тихим топотом помчался по коридору. Шесть его лап так и мелькали. Разогнавшись, он на полном ходу врезался в дверь ванной… Нет, не врезался! Тело его пронеслось сквозь дверное полотно, будто это было не полновесное дерево, а призрачная голограмма.
Страхом так и не пахло.
Цурюпа ринулся следом. Однако перед самой ванной затормозил. Просто представил себе, какой силы удар ждет его, если на месте голограммы все-таки окажется дерево. Сломанный нос и сотрясение мозга, полученные при обстоятельствах, которые медикам и не объяснишь. Пьяная драка неведомо с кем?..
Николай протянул руку и коснулся двери. Нет, не коснулся – пальцы прошли через дерево, будто сквозь туман.
И тогда он шагнул вперед.
Карташов сидел на камне и размышлял.
Над ним висело знакомое лиловое небо, то и дело вспыхивающее зарницами. Быстро темнело. Видимо, надвигающаяся гроза становилась неотвратимой, как смерть.
Что-то надо было делать. Не сидеть же тут, на камнях, ожидая неведомо чего!
Лучше всего бы попытаться отыскать тропинку, ведущую вниз, на зеленую равнину. Однако в непогоду такое путешествие и на самом деле могло привести к неотвратимой смерти.
Может, вернуться к реке? Перевернуть лодку, залезть под нее и переждать непогоду? Река-то неподалеку, рев водопада слышен…
Впрочем, нет! Дорога назад, пожалуй, еще более опасна. Тоже загремишь костями так, что мало не покажется!
Карташов встал и снова подошел к обрыву. Теперь дно пропасти скрывалось во мраке, и зеленая равнина даже не угадывалась.
– Не надо! – раздался сзади спокойный голос.
Андрей отшатнулся от края пропасти и обернулся. Шагах в пяти от него стоял мужчина с обнаженным торсом. Выглядел он ужасно нелепо – всклокоченные нечесаные волосы, домашние штаны и шлепанцы на босу
Да и смотрел он на Карташова с откровенно обалделым видом. Словно прислушивался к самому себе. Но уже через пару мгновений лицо его стало спокойным, будто он сообразил, что тут происходит.
– По-русски понимаете?.. Впрочем, что это я? Конечно, понимаете.
Карташов подошел к нему, присмотрелся.
Нет, этого человека он не знал. Похоже, речной мир решил сыграть со своим обитателем в очередную игру.
– Почему вы так решили?
– Потому что я вас знаю. – Мужчина улыбнулся. – Вы Андрей Карташов из экипажа, летящего сейчас к Марсу.
– А вы кто?
Мужчина с готовностью ответил:
– Меня зовут Николай Цурюпа. Я работаю в Королёве, инженер-конструктор.
Это вполне могло быть правдой: Карташов физически не мог знать всех специалистов, работавших над марсианской программой.
– Как вы здесь оказались, Николай?
Цурюпа пожал плечами:
– Понятия не имею. Вошел в ванную в собственной квартире, а оказался вот тут. – Он коротко оглядел окрестности. – Где это мы?
Его спокойствие поражало. И последний вопрос с этим спокойствием совершенно не вязался.
Спокойными бывают люди, знающие, куда попали.
Чертовщина какая-то. Впрочем, не первая и, надо полагать, не последняя…
– Мне кажется, вы прекрасно знаете, где мы.
– Нет, Андрей, не знаю. Зато мне известно, что я должен сделать, – Цурюпа сделал ударение на слове «известно» и снова улыбнулся. – Хотя откуда, понятия не имею. Дайте-ка мне вашу руку.
Чертовщиной больше, чертовщиной меньше!..
Карташов позволил гостю прикоснуться к себе.
И тут его скрутило.
Он больше ничего не видел и не слышал. Кругом была адская боль. И там, где глаза, и там, где уши, и там, где губы. По всему телу. Боль, боль, боль… Даже в мыслях.
Карташов тысячу раз умирал от нее, но она не позволяла ему уйти. Снова и снова вытаскивала его из лап смерти, и с нею ничего нельзя было поделать. Он пытался кричать, но и вместо крика была боль. Боль, Боль и Боль… Именно так звали эту стерву, и ее совершенно нельзя было стерпеть!
Потом стерпеть стало можно.
Потом он услышал легкое гудение. Стало щекотно возле носа.
А потом он стал видеть.
Перед лицом была рука. На вид человеческая, но не совсем – от нормальной руки не проистекает странное пульсирующее фиолетовое сияние, устремляющееся к его глазам…
Боль стала еще меньше.
Нечеловеческая рука ушла от лица Карташова и переместилась на грудь. Теперь щекотно стало там. Обнаружилась и вторая рука – рядом с первой.
Андрей прищурился и разглядел склонившегося над ним Цурюпу.
А потом понял, где находится.
Вокруг не было речного мира. Вокруг был знакомый медицинский блок родного «Ареса». Попискивала и подмигивала светодиодами аппаратура, созданная земными эскулапами, шуршал вентилятор…