Дорога к тебе
Шрифт:
Она на время заменила свои счастливые башмаки на туристские ботинки, и, как оказалось, сделала совершенно правильно. Маршрут, по которому она повела Джека — между поваленными стволами деревьев, осинами и пихтами, — оказался довольно тяжелым. Временами приходилось карабкаться в гору, временами идти по более или менее ровной местности. Сквозь нависавшие над головой ветки иногда пробивались лучи солнца, но воздух оставался прохладным, особенно когда они приблизились к ручью. Джек чувствовал его приближение, слышал его нарастающий
Подойдя к потоку, оба молча опустились на колени и стали всматриваться в пенящуюся воду и вслушиваться в ее шум.
— В это время года он шумит сильнее всего, — сказала Хоуп, когда они встали. — Осенью остается лишь тоненькая струйка. — По грубо сколоченному деревянному мосту она провела Джека в благоухающую эвкалиптовую рощу, а затем вывела на открытый луг, где было гораздо теплее. — Видишь овец Дункана?
Под яркими лучами солнца овцы лениво щипали траву. Это была совершенно буколическая картина — темно-зеленые листья растущих в отдалении дубов, светло-зеленая весенняя трава, на которой ярко выделялись красные маки и желтые ирисы, наконец, овцы с их сероватой шерстью и карими глазами. Когда путешественники пересекали луг, животные не обратили на них никакого внимания.
Потом они прошли через дубовую рощу и земляничник по какой-то узкой тропе, которую Джек не смог даже разглядеть, но Хоуп уверенно вела его вперед. Когда дорога пошла вверх и деревья уступили место кустарнику, тропа наконец стала довольно заметной. Здесь было еще жарче. Сняв с себя свитер, Джек завязал его вокруг талии. Поднявшись еще немного выше, они оказались в окружении сосен, и тут за деревьями открылся такой бесконечный простор, что Джек ахнул от неожиданности.
— Правда, красиво? — с понимающей улыбкой спросила Хоуп.
— Еще бы!
Они оказались выше, чем ожидал Джек, и теперь смотрели на дно каньона поверх крон елей и сосен. Столь же живописными выглядели цепи горных хребтов; более отдаленные из них, располагавшиеся ближе к океану, терялись в туманной дымке.
Джек не раз возил своих дочерей в леса Муира, и эти леса тоже были красивы, но теперешнее зрелище с ними нечего было и сравнивать. Да, Рэйчел знает, что такое захватывающая дух красота.
По-турецки усевшись прямо на землю, они пили воду из бутылки и жевали бутерброды.
— Ты часто приходила сюда с мамой? — не отрывая взгляда от долины, спросил Джек.
— Угу. Нам обеим нравится это место. Смотришь — и кажется, будто весь мир движется у тебя перед глазами.
Джек посмотрел — мир действительно куда-то двигался. Возможно, это океан производил такой эффект. А впрочем, свою роль тут наверняка играли и заросшие соснами, кедрами и елями бесчисленные гранитные скалы, на многие мили протянувшиеся вдоль побережья.
Леса Муира не такие. Можно, конечно, закрыть глаза и что-то себе
Джек собирался сказать об этом Хоуп, но, взглянув на нее, передумал. Нахмурившись, девочка пристально смотрела вдаль.
— Что случилось?
Бросив на него короткий взгляд, она снова принялась разглядывать горы. Прошло не меньше минуты, прежде чем Хоуп тихо спросила:
— Как ты думаешь, мама когда-нибудь еще придет сюда?
Джек почувствовал боль где-то внутри, но это не был тот привычный ком в желудке — скорее, это болело сердце.
— Хотел бы думать, что да.
— Но точно ты не знаешь.
— Точно никто не знает.
— А что, если она умрет?
— Она не собирается умирать.
— А вдруг она на многие годы останется в коме?
Десять дней назад он не стал бы даже рассматривать такую возможность. Да и пять дней назад он бы ее сразу отверг. Но теперь шла к концу вторая неделя пребывания Рэйчел в коматозном состоянии, врачи перевели ее из реанимации в обычную палату. Все почти пришло в норму, кроме мозга. Баллы по шкале Глазго, которыми оценивается ее состояние, нисколько не изменились.
На многие годы? Это были не просто слова. Но пока Джек не мог полностью оценить их значения.
Сделав глоток воды, Хоуп снова повернулась к нему:
— Папа!
— Да?
— Помнишь, как однажды ты говорил Сэм насчет верности?
— Угу.
— Мне жаль Лидию. Но я не могу ничего сказать Сэм.
— Почему?
— Потому что она моя сестра. Я должна быть ей так же предана, как и она Лидии. Значит, я должна поддерживать ее во всем, что она делает. Разве нет?
— Нет, если ты считаешь, что она поступает неправильно.
Хоуп выжидательно посмотрела на него:
— Я так считаю.
Джек не понимал, чего она хочет.
— Тогда, наверное, ты должна ей об этом сказать.
— Она меня убьет. Ты ведь собираешься вечером знакомиться с ее парнем, да?
— Собираюсь.
— А что, если он тебе не понравится? Ты скажешь ей, чтобы она с ним не ходила? — Голос Хоуп звучал очень настойчиво. — Ты заставишь ее остаться дома?
— И не ходить на бал? Не знаю, Хоуп. Наверное, это было бы уж слишком.
Ее глаза наполнились слезами.
— У меня какое-то нехорошее предчувствие — как перед смертью Джиневры.
— Ах ты, моя милая! — Джек убрал с ее потной щеки прядь светлых волос.
— А у тебя?
По правде говоря, он вообще не думал о парне, с которым собиралась встречаться Саманта, — в основном потому, что у него было полно других дел. Джек всячески защищал Лидию, но не мог же он заставить Саманту дружить с теми, с кем она не хотела дружить. Он это понимал. У него был собственный опыт — его родители говорили одно, а он делал совсем другое.