Дорога к вратам

Сенин Михаил

— Не откажется ли верховная мать пройти в комнату и сесть, дабы отдохнуть? — произнесла я.

— Мы не устали, — сказала она. — Если тебе нужно что-то узнать, спрашивай. Я отвечу на все вопросы дочери. (Даже так!)

Я задумалась. Возможно, мой вопрос покажется им не вежливым и неприятным. Но тем не менее.

— Верховная мать, до сих пор все приглашения на праздники и церемонии, присланные мне, были лишь формальными, более того, в них содержался намёк на то, что моё присутствие было там нежелательным. Что изменилось кроме того, что я должна получить посох?

— Очень многое. Для большинства ты чужак. Терпимый чужак. Но для клана ты стала ближе. Отныне ты на собраниях клана ты желанный гость. Ты можешь не есть гхумской еды, но это не омрачит праздника. И так будет.

Ну что ж, это приятно. Посох посохом, а то, что у меня стало чуть больше

друзей, радует.

— Мы сделали своё дело, — сказала мать. — Мы уходим.

Я пожелала еды и здоровья на прощанье клану и народу Гхума, как велит вежливость. А затем мы с Каэльдом стали разбираться с предстоящей поездкой. Свёрток с церемониальной одеждой показался мне подозрительно малым, когда я взяла его в руки после ухода высоких гостей.

— Слушай, Ки, как по твоему, что там может быть? — задумчиво спросила я. — Для одежды он лёгок, для церемониальных побрякушек мал…

— Помниться, мать сказала, что ты должна это надеть на праздник, — усмехнулся он. — Разверни это.

— Думаешь, там тонкая накидка или плащ из паутинок? — спросила я с сарказмом и развернула свёрток. Я не сразу поняла, что в нём, толи какая-то портупея, толи лошадиная сбруя… Набор тонких ремней с яркими пряжками и петельками. Предчувствуя недоброе, я спросила:

— Э… как ты думаешь, будет оно смотреться на мундире или лучше надеть что-то другое?

— Хм… — Он на мгновение задумался, потом радостно осклабился.

— Гхумоки не носят одежды и свято соблюдают церемониальные правила. Если мать сказала, что ты должна это надеть, то ты должна быть одета только в это. Чёрт возьми, красивое будет шоу, жаль только, что гхумоки его не оценят!

— С ума сошёл, — швырнула я в него этим, с позволения сказать, нарядом. — Сам ходи голый, я не буду!

— Будешь, как миленькая. Или хочешь рассориться с медвежатами по-настоящему? Мне казалось, ты всё сделала, чтобы с ними дружить. Кстати, как думаешь, стоит ли тебе подбриться? Вряд ли им понравится вид безволосого тела… Ой! Что ты делаешь!

Он ловко уклонился от моего удара и спрятался под столом.

— Ну хорошо, хорошо, можешь не подбриваться, я только… Ой!

Он опять уклонился, но я уже почти успокоилась. В конце концов, гхумоки это не люди, на них вид обнажённой женщины не так влияет. Корреспондентов, скорее всего не будет, Хисс договориться с Киорком, если это возможно. Её он скорее выслушает, чем меня. Ладно, была не была! Я погрозила Каэльду кулаком и приступила к изучению кристалла. Всё правильно, любое отклонение от нормы «одежды» на церемонии могло стать оскорблением, так что мне предстояло провести три дня совершенно голой. К счастью, на Гхуме климат достаточно тёплый для этого и практически нет насекомых.

Церемония началась на центральной площади столицы. В её дальнем конце на высоком помосте стояла верховная мать, опираясь на посох. Я находилась в доме подготовки к церемониям возле выхода. Зрители собрались вдоль, как на первомайской демонстрации. По сигналу церемониймейстера на площадь вышел отряд воинов в парадном облачении с мечами, задранными к небу. Они прошли строем, демонстрируя отменную выучку. Таким образом они показывали готовность служить Верховной матери и Гхуму. Следом за ними прошёл отряд сестёр, молодых гхумок, которым ещё предстоит стать матерями. Эти на ходу устроили ритуальный танец. Между прочим, не могу сказать, что это выглядело неуклюже или некрасиво. Слаженные движения больших мохнатых тел, своеобразная грация, с которой они двигались, произвели удивительное впечатление. После них дети развернули длинную зелёную ковровую дорожку, и настала моя очередь. Я отбросила страх и ещё раз внимательно оглядела себя, насколько возможно. Вроде бы всё в прядке, никаких морщин или жировых складок, кожа ровная и чистая, без признаков каких-то болезней. Вряд ли гхумоки смогут оценить мою красоту, но мало ли что… Пошла! Мысленно перекрестившись, я шагнула за порог.

Восторженный гул толпы коснулся моих ушей. На какую-то долю секунды я остановилась, затем, (гулять, так гулять!) двинулась вперёд, гордо выпрямившись. Удивительное чувство охватило меня, совершенно незнакомое. Никто и никогда раньше на меня так не смотрел, все видели или сурового милиционера без малейшего следа эмоций, либо боевую подругу. Разве что Каэльд… Ну так это Каэльд. А тут все смотрели на меня и видели красивую женщину. Да, не гхумку, как хотелось бы. Человека. Ну и что? Я что, перестала быть привлекательной, только потому, что кругом сплошь медведи? Да и чёрт с ним! Я соблазнительно вильнула бёдрами.

Над площадью раздался одобрительный гул. Как ни странно, всё это было удивительно приятно. Отбросив приличия и уставившись в глаза верховной матери, я двинулась вперёд, покачивая бёдрами. Она неодобрительно качнула головой. Меня это только ободрило, в конце концов, легче получит прощение, чем разрешение, так? И я продолжила свой путь до самого конца. Я подошла к Верховной матери и опустилась на колени, как можно более плавно, не теряя достоинства. Равная среди равных. Может, это и не по протоколу, но тем не мене, нареканий не вызвало. Жестом верховная мать велела мне подняться. Я поднялась. Она что-то прогхумкала. Переводящего аппарата не было, но я и так знала, что именно. Я достаточно долго заучивала эти звуки, как и те, что про гхумкала в ответ. Верховная мать одобрительно кивнула. Отлично, значит я ничего не напутала. Тут же мои слова прозвучали на всю площадь. Зрители ответили одобрительным гулом. Совсем хорошо. Склонив голову, я приняла из рук… лап? Нет, из рук матери посох. Затем встала рядом с ней, теперь это моё право. И тем, кто был с этим не согласен, пришлось смириться, тем более, что за моей спиной гордо стояли оба моих брата. Следующая часть церемонии уже не походила на первомайскую демонстрацию. Одна за другой матери клана, те что ниже меня положением и те, что равны мне (таких было немного) подходили ко мне, и я благословляла их кивком. Никаких улыбок, гхумоки их не понимают. Затем воины. Этим было достаточно одного взгляда, и я наградила их взглядом в полной мере, как положено королеве. Да, королеве. Пусть на три дня, пусть среди плюшевых мишек, пусть голой, но королеве. Погода ухудшилась, но мне было наплевать. Балету в мою честь это не помешало и будь я проклята, если он хоть в чём-то уступал балету Большого Театра! Своими отточенными движениями танцоры рассказывали мне о прошлом Гхума, о великих воинах и магах. Самое удивительное, что я не нуждалась в либретто, чтобы понять смысл танца. Язык музыки и движений был более, чем понятен и завораживал. Я воспользовалась своими новыми правами и как можно более щедро наградила танцоров. Оказалось, это хорошая примета — начинать правление с милости. Пусть так и будет, тем более, то править я и не собиралась. По договорённости, все права и обязанности я должна была передать верховной матери, как старшей, на время моего отсутствия, согласно закону и обычаю. Разумеется, когда я вернусь на гхум, она мне всё это вернёт, но случиться это не скоро. Танцоров сменили гладиаторы. Самые настоящие, без дураков. Побеждённый воин погибал или получал жизнь по моей милости. Удивительное ощущение — решать жить кому-то или не жить.

Выжили все, кроме одного. Молодой, горячий, он рвался в бой, чтобы доказать, что он не хуже других и тем более не хуже той твари, которую против него выставили. Не знаю, как назвать её. Если перевести на русский, то что-то вроде болотного льва. Мерзкая тварь, сильная и тупая. Однако убить несчастного ей удалось не сразу, парень тоже кое-чего стоил. Увы, последнее слово осталось не за ним. Удар, нанесённый тварью, почти убил воина. Спасти его было невозможно, и я подала знак смерти. Верховная мать это одобрила. Он был единственным, кто погиб в этот день. Тварь же, как я поняла, вечером попала на ужин в мою честь. Не на мой стол, конечно, у меня была кирнская еда, но и мне поднесли символический кусок. Есть я его не стала, но пах он очень аппетитно. Три дня длилась церемония. Танцы, веселье, пиры, сражения, пьянки…

К сожалению, всему хорошему рано или поздно приходит конец. Настало время возвращаться на службу.

Поле битвы — Земля.

Кабинет Киорка в штаб квартире спецкорпуса на Зееэксе. В кабинете двое. Я и Киорк. По своей старой привычке он переходит сразу к делу. Иногда это кажется неприятным, но лучше, чем фальшиво-вежливое «как ваши дела », на которое положено отвечать, «спасибо, не жалуюсь». Хотя дела могут быть хуже некуда, но начальство это никогда не волнует, если дела не служебные.

— Потеряна связь с нашим кораблём в районе Рекуази. — Голос адмирала холоден и спокоен, как если бы речь шла о потере лотерейного билета за месяц до тиража. Неприятно думать, что если погибну я, он точно так же равнодушно скажет: «потерян один офицер». Впрочем, я вижу в его глазах, что он встревожен и беспокоится отнюдь не о потерянных материальных ценностях.

— Какого класса? Патрульник? — Спросила я. Вопрос о том, где находится эта самая Рекуази, как-то не возник в моей голове. А зря.