Дорога крови
Шрифт:
Пленник сжал зубы и, тяжело дыша, уставился прямо перед собой.
– Поверь мне, я знаю, как заставить тебя испытывать такие муки, что тебе и не снилось. – Работорговец зашёл за спину Айзека и снова хлестанул его, на этот раз удар попал на одну из подживавших ран, и парень зашипел от боли. – Я могу сделать из тебя бойца, ты будешь освобождён от любой работы, будешь есть досыта. Всё, что от тебя потребуется, – усиленно тренироваться, чтобы ты мог выходить на бои и выигрывать раз за разом, принося мне кучу денег. Или я могу отправить тебя назад на галеры, где тебе придётся управляться с неподъёмным веслом, надрывая
Парень с удивлением посмотрел на работорговца, услышав своё имя вместо привычного «пёс» или «раб», и неуверенно покачал головой.
– Вот и отлично. Отведите его назад в каюту, дайте еды и не отправляйте на галеры. Через несколько дней он будет нужен мне в хорошей форме, а потому снимите с него кандалы, пусть заживают раны, он должен суметь держать меч и быстро передвигаться. Да, и найдите ему какую-нибудь одежду. – Работорговец снова повернулся к пленнику. – Но то, что ты согласился стать моим бойцом, вовсе не означает, что наш старый договор больше не в силе. Я задолжал тебе удар за сегодняшний день.
Как ни старался Айзек, на этот раз он не смог сдержать стона, когда работорговец протянул его хлыстом по израненной спине.
Глава 3
Размышления в ночи
Аккуратный точёный почерк Савьо пришёлся по вкусу работорговцу, а потому новый писарь только и делал, что переписывал, переписывал, переписывал… И весь день при нём неотлучно дежурил кто-нибудь из надсмотрщиков – так что даже немного осмотреться в каюте хозяина не было никакой возможности. К вечеру у юноши уже болели глаза и пальцы, а голова, казалось, была полна жужжащих пчёл, и он был рад, когда появился работорговец и приказал увести его.
Войдя в каюту, Савьо в изумлении застыл на пороге. Сильно хромая, Айзек медленно кружил по комнате и сражался с невидимым врагом на невидимых мечах. А он-то ожидал увидеть парня опечаленным и угнетённым после всего произошедшего.
Увидев писаря, Айзек остановился и развёл руки в стороны.
– Смотри, я снова без цепей! До демонов приятно вернуть себе свободу передвижения!
– Вижу. – Савьо кивнул. – И, судя по всему, ты в прекрасном настроении.
Айзек, казалось, смутился.
– Это не… Я не…
– Ничего не говори. – Писарь опустился на койку. – Ты многое вынес. И, конечно, заслужил эту радость. И я рад, что ты рад… что ты рад, что будешь бойцом… – Голова никак не хотела трезво мыслить, а только болела – до тошноты сильно. – Ты, судя по всему, очень любишь эту стезю. И хорошо умеешь это делать. Ты ведь был наёмником? Воином?
Айзек едва заметно покачал головой, а потом решительно кивнул:
– Да, я был наёмником.
Савьо не поверил ему, но всё равно кивнул в ответ и внимательно посмотрел на товарища: теперь на нём была чёрная поношенная рубаха, чересчур большая и порядком выцветшая. Парень подогнул рукава и подобрал полы, но всё равно выглядел в ней как мальчишка, стащивший отцовские вещи.
– Уник одарил? – поинтересовался писарь.
Айзек ощерился и пробормотал нечто нечленораздельное. Кандалы с него сняли, а стёртые запястья и лодыжки аккуратно перевязали. Зато появилось то, чего не было раньше, – железный ободок вокруг шеи с кольцом спереди, чтобы прикреплять цепь. Глядя на отросшие волосы парня, падающие на лицо, на злые и одновременно обиженные глаза, Савьо не удержался от мысли, что Айзек и вправду похож на лохматого дворового пса – тощего, но непокорного. Может, он и не бросится сразу на тех, кто надел на него ошейник и пытается подчинить, но однажды точно подкрадётся со спины.
Айзек возобновил своё полусражение-полуспотыкание по комнате. Внезапно, сделав очередной выпад, парень охнул и ухватился за так кстати подвернувшуюся стену. Савьо подскочил с койки и бросился к нему.
– Ты чего?
Айзек осторожно разминал лодыжку.
– Ничего. Просто немного перестарался.
– Нога?
Парень кивнул.
Вдвоём они потихоньку добрались до жалкой постели Айзека в углу.
– И с чего ты тут взялся размахивать воображаемым мечом? – поинтересовался Савьо, помогая парню опуститься на кучу тряпок. – Говорю тебе как лекарь: чтобы браться за тренировки, мало просто снять кандалы. Надо дать время зажить ногам и рукам.
Айзек поморщился и недовольно повёл плечами.
– После этого весла у меня так всё болит. Как в то время, когда я был мальчишкой и только учился обращаться с мечом. Тогда я возвращался в постель весь в синяках и ссадинах, а наутро болела каждая мышца. – Он улыбнулся воспоминаниям. – И учитель всегда говорил мне, что лучший способ избавиться от боли – размяться, заставить мышцы опять поработать.
– Ну вот и размялся, – констатировал Савьо.
Дверь с грохотом распахнулась, и в каюту вошли два надсмотрщика. Один из них нёс поднос с едой. При виде мяса и тушёных овощей у Савьо закружилась голова – как же давно он не пробовал такой еды! Второй мужчина вытащил меч и ткнул им в сторону писаря.
– Ты, назад. Иди к своей койке!
Савьо непонимающе глянул на него, но подчинился – что он мог противопоставить вооружённому воину? Устроившись у стены, юноша заинтригованно наблюдал за тем, как надсмотрщики осторожно приблизились к Айзеку.
«Да ведь они боятся его! – пронеслось в голове писаря. – Обессиленного, едва стоящего на ногах! Впрочем, они-то этого не знают, – поправил себя Савьо. – А там, в каюте, работорговец говорил, что Айзек прикончил пятерых. Так что не удивительно, что они опасаются собственного раба теперь, когда с него сняли кандалы».
Надсмотрщик тем временем поставил поднос на пол и вытащил из кармана длинную цепь и замок.
– Держи руки так, чтобы я их видел.
Второй мужчина, с мечом наизготовку, подошёл поближе. Айзек развёл руки в стороны, показывая, что ничего не замышляет.
– Подними голову, – снова приказал первый надсмотрщик.
Парень беспрекословно подчинился, хотя по его лицу и пробежала тень недовольства. Когда надсмотрщик протянул цепь сквозь кольцо в стене и закрепил концы замком на ошейнике Айзека, мужчины заметно расслабились.