Дорога на Сталинград. Экипаж легкого танка
Шрифт:
Что именно "пока", Володя не расслышал. Точнее, не понял. Слегка пригибаясь, удерживая на плече заряженный РПГ, он бросился вперед, к примеченному десятью секундами ранее бугорку. "Да уж! Стыдоба. Готовился-готовился, а как беда пришла, так спекся" — досадные мысли заставляли краснеть от стыда. Краснеть, но поторапливаться.
Впереди громыхнуло танковое орудие. Дважды прострекотал ДТ.
Добравшись до нужной точки, лейтенант присел на одно колено и, попытавшись забыть о собственной нерасторопности, вновь припал к экрану-визиру, выцеливая врага. Что ж, отсюда немецкая
— Цель вижу. Готов открыть огонь.
Ответом был чуть ироничный смех сержанта. Правда, и упрека в голосе не ощущалось:
— Спасибо конечно, только поздновато немного. Сам справился.
— Ну и хорошо, — Володя решил, что не стоит демонстрировать танкисту, а заодно и остальным бойцам собственные переживания, и потому продолжил спокойным, внешне спокойным голосом. — Сам так сам. Я тогда обратно двинусь. Мало ли что с…
Закончить фразу лейтенант не успел. Из-за крика Синицына:
— Танк! Еще один! Справа!
Появившийся из-за домов немецкий танк, выползший как раз из того самого оставленного без присмотра проулка, медленно разворачивал башню в сторону советских машин. "Сейчас выстрелит", — мелькнула в голове тревожная мысль. — "Блин, а отчего сержант-то молчит?" И, словно бы отвечая на крайний вопрос, пулемет на башне Т-70 разродился длинной очередью по противнику. Правда, без особого успеха. Шкура у врага оказалась толстая — не всякий снаряд возьмет, а обычные пули винтовочного калибра этому бронированному монстру, видимо, вообще как щекотка.
"А почему не из пушки?" — опять удивился летчик. Впрочем, на размышления времени уже не оставалось, ведь по всему выходило, что сейчас немец ответит. Бронебойным снарядом, в упор. "Если только…". Ну да. Если только не эта тяжелая бандура, что давит на плечо и всё ждет, ждет своего шанса. Шанса проявить себя. Во всей красе. Показать, наконец, кто в доме хозяин.
Перехватив РПГ половчее, лейтенант склонился к панораме и щелкнул тумблером. Появившийся на экране красный треугольничек совместился с выбранной целью и замигал. Быстро-быстро.
"Ага. Поправки по дальности и на ветер. Дистанция — сто восемьдесят четыре. Ветер — пять. Странно, почему по ветру смещать надо, а не наоборот. А, ладно, сделаю, как положено".
Треугольник пожелтел, мигание прекратилось.
"Есть захват цели. Теперь что, пуск?"
Отжав планку-предохранитель, Володя задержал дыхание и медленно, очень медленно и очень плавно потянул за спусковой крючок. Забыв и про рот, и про уши. Зря. Громыхнуло так, что лейтенант практически оглох. А затем громыхнуло еще сильнее. Только уже не возле барабанных перепонок, а в проулке. Там, где еще секунду назад готовился к выстрелу немецкий Т-4. Готовился, готовился, да так и не выстрелил. По причине почти моментальной трансформации в кучу обломков.
А летчик… с ошарашенным видом летчик стоял на одном колене и смотрел на весело полыхающую груду металлолома, слыша лишь звон в ушах. И только спустя пять или семь секунд он сумел, наконец, откликнуться на прозвучавший в ПУ вопрос. Судорожно сглотнув и выдохнув в микрофон:
— Оглох, б… Мать его за ногу… е… колотить… х… в грушу!!!
После уничтожения немецкой бронетехники над полем боя повисла странная и не совсем понятная тишина, нарушаемая лишь гудением пламени горящих машин и рокотом моторов Т-70. Даже осветительные ракеты враг перестал запускать.
— Б… неужто кончились фрицы? — пробормотал сержант, вглядываясь в перископ. — А ну, Макарыч, давай-ка мы с тобой отъедем отсюда. От греха подальше. За тридцатьчетверку спрячемся. Левее и чтоб, если что, можно было восточный край зацепить.
— Есть, — отозвался мехвод, нажимая на рычаги.
Через полминуты семидесятка, продвинувшись чуть вперед и вбок, заняла позицию метрах в двадцати от подбитой тридцатьчетверки, прикрывшись махиной среднего танка от возможного обстрела с западной окраины хутора, направив орудие в сторону холмов за дальней околицей.
— Лейтенант, как там у вас? — поинтересовался Винарский спустя еще секунду-другую.
— У нас тихо, — ответил летчик.
— Хорошо, продолжайте наблюдение. За вами та сторона. Если полезут, дай знать.
— Полезут — встретим.
— Ага, из всех стволов, — хохотнул Синицын, вклиниваясь в разговор.
— Точно, — поддержал его Марик.
Одергивать бойцов танкист не стал, переключившись на выполнение более важной задачи.
— Сима, ты что-нибудь в свою щель видишь?
— Ни хрена я не вижу, — буркнул механик. — Темень сплошная.
— Ну и отлично! — рассмеялся Винарский. — Здорово мы, выходит, замаскировались.
Еще раз покрутив панораму, он с удовлетворением отметил тот факт, что застывший в низинке танк и впрямь можно разглядеть лишь с определенного ракурса, да и то, если знать где искать.
— Короче, глуши моторы, Макарыч, и дуй по-быстрому к тридцатьчетверке. Это Постникова машина, радиостанция на ней точно имеется. В-общем, передашь, что…
— А ты? — перебил сержанта Макарыч.
— А я наблюдать буду, — отмахнулся Винарский. — В общем, доложишься, объяснишь, что бой мы и дальше можем вести, боезапаса хватает. Часок-другой продержимся без проблем. Только про будущее пока молчок — ни к чему это. Пока.
— Есть доложиться и объяснить, — с секундной заминкой подтвердил Барабаш приказ командира.
Гул моторов умолк, откинулась крышка переднего люка. Выбравшийся из машины мехвод осторожно прокрался к корме, а затем, выждав мгновение, метнулся к танку старшего политрука, стараясь побыстрей оказаться в тени подбитой тридцатьчетверки.
Пока танкисты совершали "маневры", лейтенант сложил РПГ, оказавшийся "десантным" вариантом, и закинул гранатомет за спину. Правда, перед этим летчик успел аккуратно снять с "трубы" закрепленный на ней тепловизор. Держать прицел в руках было не очень удобно и потому Володя положил агрегат на землю, а потом, немного подумав, присовокупил к нему вынутый из сумки противогаз. Лейтенанту очень хотелось заиметь такой же прибор, что и у Синицына, а, значит, включив инженерную мысль, следовало каким-то образом соединить две "детали" будущего "монокля".