Дорога шамана
Шрифт:
Разочарование Дента было таким сильным, что это не укрылось ни от кого из нас. Впрочем, он утешился тем, что рявкнул:
– Пять взысканий, и отработаешь ты их в выходной день, кадет. А теперь займитесь уроками. У меня есть дела поинтереснее, чем бегать вверх-вниз по лестнице, чтобы вас успокоить.
Он вышел из комнаты, и надзиратель, бросив на нас несчастный взгляд и убедившись, что мы ведем себя как примерные овечки, последовал за ним.
– Но, капрал, они… – услышали мы его жалобный голос.
– Заткнись! – грубо оборвал его Дент, а потом они, видимо, спустились
Когда через несколько минут надзиратель вернулся, его веснушки затопила краска возмущения. Он окинул нас взглядом и вдруг спросил:
– Постойте! А куда подевался толстяк?
Мы обменялись удивленными взглядами, а Рори попытался выкрутиться и спасти ситуацию.
– Толстый? Вы имеете в виду словарь, капрал? Он у меня. – Наш товарищ показал ему огромную книгу.
– Нет, идиот! Я имею в виду толстого кадета, вашего Горда. Где он?
Никто ему не ответил, поскольку ни у кого ответа на его вопрос не было. Он снова окинул нас сердитым взглядом и заявил:
– У него будут серьезные неприятности. Очень, очень, очень серьезные.
Он стоял и шевелил губами, должно быть пытаясь придумать более определенную угрозу или причину, по которой у Горда могут быть неприятности только потому, что его нет в учебной комнате. Когда ничего не вышло, а мы все еще продолжали пялиться на него, точно стадо глупых баранов, он с силой стукнул кулаком по столу. А потом, не говоря ни слова, собрал свои учебники и тетради и, возмущенно топая, вышел из комнаты. Мы молчали. Не знаю, как остальные, но именно в этот момент я понял, что мы сделали. Мы все вместе обманули своих командиров. Два наших товарища нарушили правила Академии, мы это видели и не доложили об их поступке. Думаю, осознание общей вины вдруг навалилось одновременно на всех, потому что, не говоря больше ни слова, все закрыли книги, покончив на сегодня с уроками. Трист, улыбаясь, тихонько что-то напевал, словно попытки Спинка спасти учебник доставляли ему удовольствие. Вид у Спинка был не слишком счастливый.
– Ты дрался, как житель равнин: схватил, стал душить и кататься по полу. Ты не джентльмен! – вдруг с опозданием заявил Орон, нисколько не удивив меня своей реакцией на случившееся.
Вид у парня сделался возмущенный, но и ликующий, словно он наконец нашел законную причину не любить Спинка. Я посмотрел на своего друга, а он даже не взглянул на Орона, продолжая промокать чернила в тщетных попытках спасти учебник. Но книга была окончательно испорчена, страницы промокли и буквы расползлись. Я знал, что денег на новый учебник у него нет. То, что стало бы мелкой неприятностью для Триста, являлось трагедией для Спинка. Однако он ничего не сказал по этому поводу, но зато ответил Орону:
– Да. У моей семьи не было денег, чтобы нанять мне варнийских учителей и военных наставников. Поэтому я учился тому, чему мог, и там, где мог. Например, драться – у мальчишек из племени хердо. Они живут на границе наших владений, и лейтенант Гиверман договорился, чтобы мне дали несколько уроков.
Калеб с отвращением
– Учился у дикарей! А почему лейтенант не показал тебе, как дерутся мужчины? Неужели онне умеет?
Спинк поджал губы, и на его лице появилось сердитое выражение, но голос остался совершенно ровным.
– Лейтенант Гиверман, сын аристократа. Он умеет боксировать и научил меня тому, что знал сам. А еще он сказал, что с моей стороны будет разумно освоить приемы борьбы племени хердо. Он считал, что в моем случае это может пригодиться, поскольку было ясно: я не слишком сильно вырасту и не буду крупным мужчиной. Кроме того, он объяснил мне, что это очень хороший прием, когда ты хочешь кого-то лишить возможности двигаться, но не собираешься причинить ему вред.
Эти слова больно укололи гордость Триста, и он ухватился за них как за оскорбление.
– Если бы ты дрался со мной как джентльмен, а не дикарь, результат был бы совсем другим, – бросил он и захлопнул последний учебник.
Спинк несколько мгновений удивленно на него смотрел, а потом на лице у него появилась смущенная улыбка.
– Конечно. И именно по этой причине, имея возможность выбрать нужную тактику, я остановился на той, которая позволила мне одержать победу. – Он показал на учебник, на который чернила не попали. – Глава двадцать вторая. Выбор стратегии на неровной местности. Иногда бывает полезно читать вперед.
– Ты не знаешь, что такое честная игра! – еще раз попытался оскорбить его Трист.
– Ясное дело. Зато я знаю, что нужно для победы, – без тени смущения ответил Спинк.
– Пошли. Со стеной разговаривать – и то больше проку. Ему не понять того, что ты ему говоришь, – проворчал Орон, взял Триста за локоть и потянул за собой.
Но Трист отмахнулся от него и в гордом одиночестве двинулся прочь из комнаты. Я видел, как у него покраснела шея, думаю, от слов Орона ему стало еще паршивее.
Когда Трист захлопнул за собой дверь, удовольствие от одержанной победы тут же исчезло с лица Спинка. Он с отвращением посмотрел на стол и испорченный учебник. Убрав непострадавшие книги, он вернулся к столу с тряпкой и принялся стирать чернильное пятно. Неожиданно я сообразил, что, кроме нас двоих, в комнате никого не осталось. Тогда я закрыл учебники и тетради Горда и отложил их в сторону. Я в задумчивости смотрел в окно, когда меня отвлек от мыслей Спинк, едва слышно спросивший:
– Как ты думаешь, Горд ушел, чтобы доложить про нас?
В его голосе смешались боль и страх. Я был так занят своими собственными мыслями, что так и не обеспокоился тем, куда мог подеваться Горд. Я представил себе, о чем подумал Спинк: единственный друг, именно Горд его предал, решив следовать кодексу чести, в верности которому мы все поклялись. А если Горд так поступил, Спинка, скорее всего, исключат из Академии и отправят домой, потому что он, а не Трист нанес первый удар. А потом возникла другая, не менее отвратительная мысль: если мы все дружно скажем, что никакой драки не было, получится, будто Горд наврал. И тогда только ему придется покинуть стены Академии.