Дорога в Омаху
Шрифт:
– Итак, я уверен, что все вы помните поступившую от нашего осведомителя в Верховном суде информацию, касавшуюся отсталого, вконец обнищавшего индейского племени, которое обратилось в суд с петицией по поводу некоего соглашения с федеральным правительством, якобы утерянного или украденного сотрудниками спецслужб. Если этот документ будет найден, то индейцы смогут выступить с требованием восстановить их владельческие права на некоторые территории, имеющие для нас важное стратегическое значение.
– Прямо анекдот! – проговорил президент. – Они направили в суд длиннющую бумагу, которую, правда, там не захотели читать.
– Некоторые
– Наш юрист отнюдь не находит это смешным, – оборвал его директор ЦРУ.
– Нет, не нахожу, сэр, – подтвердил тот. – Наш агент сообщает также, что пошли уже разные там пересуды. Хотя это само по себе еще ровным счетом ничего не доказывает, тем не менее, по всей видимости, эта бумага оказала столь сильное впечатление на пять или шесть членов Верховного суда, что они всерьез обсуждали ее. Некоторые считают, что утерянный договор тысяча восемьсот семьдесят восьмого года, заключенный племенем уопотами с конгрессом четырнадцатого созыва, и поныне остается в силе, а посему должен неукоснительно соблюдаться правительством Соединенных Штатов.
– Вы там совсем съехали с катушек! – прорычал Манджекавалло. – Это же чушь собачья.
– Позиция сторонников соблюдения условий упомянутого договора совершенно неприемлема для нас, – огрызнулся желчный государственный секретарь, сидевший в костюме в узкую полоску. – Эти юристы-крючкотворы никогда не наберут достаточного числа голосов в свою поддержку!
– Не думаю, что они поставят этот вопрос на голосование, Уоррен, – медленно покачал головой президент, – но я понимаю, что ты хотел сказать. Великий специалист по связям с общественностью частенько говаривал мне: «Эти особы не смогли бы не то что участвовать в массовках в „Бен-Гуре“, но даже изображать толпу в Колизее».
– Глубокая мысль! – кивнул вице-президент. – Впечатляющая! А кто этот Бенджамин Гур?
– Не будем отвлекаться, – изрек лысеющий дородный министр юстиции, который все еще не смог отдышаться после гонки по коридорам подземного царства. – Хотя бы потому, что они не нуждаются в работе подобного рода: должности-то у них пожизненные, и тут мы ничего не в силах изменить.
– Разве что устроить им всем импичмент, – прогнусавил, недобро улыбаясь тонкогубым ртом, государственный секретарь Уоррен Пиз.
– Забудь об импичменте, – откликнулся министр юстиции. – Все они беспорочно белые и безупречно черные, в том числе и женщины. Я раскусил их всех, когда эти умники зарезали на наше горе законопроект о налогах на право участия в выборах.
– Но это было просто чудовищно с их стороны! – воскликнул вице-президент, оглядывая всех широко раскрытыми глазами в поисках поддержки. – Ну что за беда заплатить каких-то пятьсот долларов?
– Совершенно справедливо, – согласился хозяин Овального кабинета. – Добрые граждане могли бы отчислять эту сумму из своих основных доходов. Например, в «Бэнк-стрит джорнэл» была опубликована статья прекрасного экономиста – кстати, нашего однокашника, – в которой объясняется, что перевод капитала из подгруппы «Си» в статью предполагаемых потерь в области…
– Ради бога, остановитесь, президент! – мягко прервал его директор ЦРУ. – Этот тип, автор пресловутого опуса, в данный момент отбывает срок от шести до десяти лет за подлог… так что лучше не будем об этом, босс, ладно?
– Хорошо, Винсент… Но неужто с ним действительно все столь скверно?
– Подумать только, никто из нас ничего не желает помнить из того, что касается этого сукина сына, – ответил директор ЦРУ голосом чуть громче шепота. – Неужели вы забыли уже о том, как манипулировал он расходными статьями, когда сидел в казначействе? Половину средств, выделенных на оборону, он включил в статью расходов на образование, но ни одной новой школы так и не появилось.
– Это был великий…
– Заткнитесь: опять все та же тягомотина!..
– Ты произнес «заткнитесь», Винсент. Ты что, служил на флоте? Это ведь только у моряков в ходу такие выраженьица.
– Скажем так: я служил на многих быстроходных, хотя и небольших, судах, президент… Карибский театр действий, ясно?
– Положено говорить «корабли», Винсент, и никак иначе. Ты ходил через Аннаполис? [7]
– Да. Там еще было одно быстроходное греческое суденышко из Эгейского моря. Так оно могло учуять патрульную лодку в кромешной тьме…
7
Аннаполис – военно-морская база США в Чесапикском заливе.
– Корабль, Винсент, корабль!.. Впрочем, если речь идет о патрульных судах, то…
– Пощадите, босс! – Директор ЦРУ Манджекавалло многозначительно посмотрел на министра юстиции. – Может быть, вы все же недостаточно глубоко изучили этот ваш дерьмовый зверинец, в котором собрались такие забавные персонажи, а? Не вполне разобрались в этих юристах-крючкотворах, как охарактеризовал их весьма лестно наш государственный секретарь, мастер изящной словесности? Или где-то еще допустили какой-то просчет?
– Я использовал все ресурсы ФБР, – ответил тучный министр юстиции, стараясь уместиться на стуле, который был ему явно мал, и утирая лоб носовым платком не первой свежести. – Мы не могли навесить на всех на них ярлыки простаков: они ходили в воскресную школу чуть ли не с пеленок.
– Да что понимают эти болваны из ФБР, а? Не они ли отвели от меня все подозрения, не так ли? По их мнению, я оказался святее всех святых в городе.
– И тогда палата представителей и сенат одобрили твою кандидатуру подавляющим большинством голосов. Это свидетельствует о соблюдении конституционных норм, Винсент, и поддержании политического баланса. Ведь верно?
– И конституционные нормы, и политический баланс хороши лишь до тех пор, президент, пока приносят нам дивиденды. Но лучше все же оставить эту тему, согласны?.. Совиный Глаз утверждает, что пятеро или шестеро этих субъектов в судейских мантиях могут сойти с пути истинного, не правда ли?
– Вполне вероятно, что речь идет лишь о высказанных ими частных суждениях, – заметил человек по имени Уошберн. – К тому же камерного характера…
– Разве их в это время снимали?
– Вы не поняли, сэр. Я имею в виду не кинокамеру, а сугубо конфиденциальный характер их бесед. Поскольку прессе об их содержании остается только гадать, то и публика находится в полном неведении. Подобная скрытность обусловлена интересами национальной безопасности, что вполне оправдано в той экстремальной ситуации, в которой оказалась наша страна.