Дорога в Омаху
Шрифт:
– Что хотите сказать вы этим «не важно», зануда? Мне нужно знать его имя!
– Я совсем не это имел в виду…
– Так что же, черт бы вас побрал, вы имели в виду?
– Non nomen amicus curiae [10] , – едва слышно зашептал очкарик, советник по юридическим вопросам при Белом доме.
– Да чем вы, черт возьми, занимаетесь там, пресвятая дева Мария? – спросил тихо директор ЦРУ, и его черные средиземноморские глаза выкатились из орбит, выражая крайнее недоумение.
10
Не
– Видите ли, эта история восходит к тысяча восемьсот двадцать шестому году. Верховный суд согласился принять исковое заявление от имени анонимного истца, так называемого друга суда.
– Я убью его! – проворчал тучный министр юстиции. С места, где он сидел, явственно послышался неприличный звук выпускаемых газов.
– Да прекратите вы это! – завизжал государственный секретарь. Его левый глаз начал бесконтрольно двигаться из стороны в сторону.
– Вы хотите сказать, что исковое заявление племени уопотами было составлено неизвестным юристом или юристами?
– Да, сэр. Вождь Повелитель Грома прислал своего представителя – молодого выскочку, который только что вступил в коллегию адвокатов штата. Повелитель индейцев наделил его временными полномочиями своего советника и согласился предъявить суду своего подлинного советника и автора анонимного искового заявления в случае, если таковое будет признано недействительным. Но этого не произошло. Большинство членов суда сочли исковое заявление вполне соответствующим принципу «mon nomen amicus curiae».
– Значит, мы даже не знаем, кто стряпал эту чертову бумагу? – все больше возмущался министр юстиции, безуспешно пытаясь сдержать отрыжку.
– Мы с женой называем это извержением вулкана, – захихикал вице-президент, обращаясь к своему единственному начальнику.
– А мы – паровозными гудками, – заговорщически ухмыльнулся президент.
– Христа ради! – завопил министр юстиции. – Нет-нет, я не вам это, сэр, и не этому пареньку: я обращаюсь к мистеру Бэкуошу.
– Меня зовут… впрочем, это не имеет значения…
– Уж не хотите ли вы сказать, что нам незачем знать, кто состряпал эту пакость, этот пасквиль, способный убедить пятерых-шестерых пустоголовых идиотов в Верховном суде подтвердить правомочность этого соглашения и тем самым разрушить оперативный центр нашей национальной обороны?!
– Вождь Повелитель Грома известил судей, что в надлежащее время, после того как суд вынесет свое решение и оно станет достоянием общественности, а его народ обретет свободу, он сообщит им имя юриста, составившего исковое заявление от лица его племени…
– Вот и славненько! – произнес председатель Комитета начальников штабов. – Тогда мы загоним этого выродка в резервацию к его краснокожим дружкам и взорвем всю эту милую компанию ядерной
– А заодно, генерал, и всю Омаху, штат Небраска!
Экстренное совещание в ситуационной комнате закончилось. За столом остались только президент и государственный секретарь.
– Черт возьми, Уоррен, я просил тебя задержаться, потому что порой я не понимаю этих людей, – признался глава государства.
– Так они же никогда не учились в нашей школе, старый приятель!
– Что верно, то верно, но я имею в виду нечто другое. Они то и дело выходят из себя, орут, ругаются и все в том же духе.
– Люди низкого происхождения склонны к эмоциональным взрывам, мы оба это знаем. Им не свойственна врожденная сдержанность. Ты помнишь, когда жена директора школы, напившись, принималась горланить за часовней своего «Однояйцевого Рейли», она вызывала интерес только у ребят, принятых в школу за казенный счет.
– Ну не совсем так, – возразил, глуповато улыбаясь, президент. – Я тоже слушал ее.
– Да нет же, не могу в это поверить!
– Я вроде как бы подглядывал за нею. Думаю, она меня возбуждала. Все началось в танцклассе, с фокстрота.
– Эта сука проделывала со всеми нами одно и то же! Это ее развлекало.
– Наверное. Но давай вернемся к нашим делам. Надеюсь, ты не думаешь, что из этой индейской затеи может что-нибудь выйти?
– Конечно же, нет! Просто верховный судья Рибок опять принялся за свои фокусы. Он пытается довести тебя до бешенства. Не может простить тебе, что ты захлопнул перед его носом дверь в наше общество почетных выпускников.
– Клянусь, я не делал этого!
– Знаю: ведь это сделал я! Его политические взгляды вполне приемлемы, но он крайне непривлекательный малый и одевается ужасно. А в смокинге – так просто нелеп. Итак, я думаю, ему очень хотелось бы нам насолить. Да и не только нам. Ты же сам слышал от Уошборда, как Рибок сказал нашему осведомителю про нас, что «эти придурки – не одни такие умные в городе». Разве этого не достаточно?
– И все-таки ни к чему, что все так распалились, особенно Винсент Манжа… Манжу… Манго… как его там?
– Чего еще ждать от итальянца? Это у него в крови.
– Пусть так, Уоррен. И все-таки Винсент меня тревожит. Не сомневаюсь, что он был прекрасным морским офицером, однако это вовсе не исключает того, что он может оказаться и пустым хвастуном – как сам знаешь кто.
– Пожалуйста, господин президент, не надо больше, а то у меня кошмары начнутся.
– Напротив, дружище. Сейчас мы расставим все по местам. Сам видишь, Уоррен, Винсент не в ладах ни с министром юстиции, ни с председателем Комитета начальников штабов, ни, понятно же, с министром обороны. Поэтому мне хотелось бы, чтобы ты – как бы это получше выразиться? – облагородил его, что ли. Словом, постоянно поддерживай с Винсентом контакты по вопросам, связанным с этой индейской историей, постарайся войти к нему в доверие, подружись с ним.