Дорога в Омаху
Шрифт:
– Но как это устроить? – снова заговорил госсекретарь.
– Не исключено, что я сумею ответить, – произнес Смитингтон-Фонтини, небрежно затягиваясь сигаретой в длинном мундштуке. – Я единственный владелец «Милано-Фонтини индастриз», а где, как не в итальянском городе Милане, всегда найдутся недовольные, которым мои неуловимые помощники смогли бы предложить несколько сот миллионов лир? Скажем так… мне не составило бы особого труда организовать все это.
– Крепкий малый!
– Славный человек!
– Чертовски интересно!
– Когда все это останется позади, – воскликнул Уоррен Пиз, чей левый глаз на этот
– Как же ухитрился он пробиться на этот пост? – спросил бледнолицый представитель Новой Англии. – Я никак не ожидал, что все обернется таким образом.
– А я вот, например, не имею ни малейшего желания разбираться в этом, – отозвался однокашник президента. – Что же касается выдвижения на столь высокую должность этого умеющего хранить в тайне свою щедрость мистера Манджекавалло, то я могу вам напомнить, что это произошло в результате деятельности консультативного комитета при избранном, но еще не вступившем в должность президенте. Большинство членов этого комитета присутствуют за этим столом. Я уверен, что вы думали, что он не пройдет в сенате, но он прошел, и вот вам итог… Джентльмены, вы сами повинны в том, что кресло директора Центрального разведывательного управления занял крестный отец мафии.
– Это уж слишком круто, старина! – высказался гербоносный Дузи, ерзая и выставляя вперед челюсть. – В конце концов, мы с тобой учились в одном колледже.
– Бог свидетель, мне больно, Брики, старый приятель, но – ты, конечно же, сам понимаешь – я должен защитить «нашего парня»: это моя служебная обязанность, дело чести, долг мой и все в том же духе.
– Но он ведь не учился в колледже вместе с нами. И даже не входил в наше братство, поскольку никто не поручился за него.
– Жизнь несправедлива по отношению к большинству из нас, Брики, – молвил Фрогги, окидывая холодным взглядом государственного секретаря. – Но как сможешь ты защитить «нашего парня» в Овальном кабинете, возлагая на нас ответственность за Манджекавалло, что мы будем громогласно и решительно отрицать?
– Ладно, – проговорил, едва не задохнувшись, госсекретарь. Левый глаз его выпрыгнул из орбиты, будто стальной шарик, притянутый магнитом. – Получилось так, что совершенно случайно у нас оказались все протоколы заседаний консультативного комитета.
– Как?! – взорвался Брики, бледнолицый банкир из Новой Англии. – Там не было секретарей, и протокол не велся.
– Вас подслушивали, ребята, – сообщил шепотом глава государственного департамента.
– Что? – спросил кто-то из тех, кто не расслышал.
– Этот сукин сын, наш лояльнейший отпрыск благородной семьи, сказал, что нас записали на пленку! – гаркнул в ярости Муз.
– Объясните же, Христа ради, как могло произойти такое? – потребовал Дузи. – Я не видел там никаких приспособлений!
– Имеются микрофоны, которые включаются при звуке человеческого голоса, – произнес госсекретарь чуть громче. – Их нетрудно установить под любыми столами… где бы вы ни встречались.
– Как это так?.. И что это значит – «где бы вы ни встречались»?
Лица сидевших за столом окаменели в гневном изумлении. Потом, осознав трагичность своего положения, участники совещания затараторили наперебой:
– Выходит, микрофоны могут быть и у меня дома?
– И в моем коттедже на озере?
– И в моей усадьбе в Палм-Спрингз?
– И в моем кабинете в Вашингтоне?
– Да, их могли установить везде, – признал мертвенно-бледный Уоррен Пиз.
– Как ты, черт тебя возьми, допустил такое? – взревел угловатый Смитингтон-Фонтини. Галстук его перекосился, а мундштук принял положение сабли на изготовку.
– Вот оно – твои «дело чести» и «долг»! – заговорил блондинистый Фрогги. – Ты ублюдок, которому нет равных! Не рассчитывай больше играть в моем клубе!
– А я предупреждаю тебя, чтобы ты, презренный дегенерат, оставил всякие помыслы об участии во встрече выпускников нашего класса! – заорал Дузи.
– Начиная с этой минуты я жду от тебя заявления о твоем выходе из «Столичного общества»! – возгласил Муз с пафосом.
– Но я же его почетный председатель!
– Уже нет. К сегодняшнему вечеру у нас у всех будут отчеты о твоем чудовищном поведении во время пребывания в должности государственного секретаря. Там все будет сказано о твоих сексуальных домогательствах по отношению и к женщинам, и к мужчинам. А этого мы не потерпим! Среди нас такое невозможно!
– Мы не станем более держать в своем яхт-клубе твою жалкую однокаютную лодчонку! – не отстал от других и Смити. – Знай это, грязный алкоголик!
– Муз, Фрогги, Дузи и ты, Смити, как могли вы так обойтись со мной? Ведь вы решаете мою дальнейшую судьбу, лишаете меня всего того, чем я столь дорожу!
– Тебе следовало бы подумать об этом раньше…
– Но я не имею к этому никакого отношения. Ради создателя, не уничтожайте гонца только за то, что он принес дурную весть!
– В этом слышится что-то знакомое, – молвил Брики. – Вроде пропагандистского трюка этих комми и розовых.
– А по-моему, это скорее смахивает на стиль японцев, что еще хуже! – поделился своим мнением облаченный в зеленый пиджак Муз. – Они утверждают, будто наши холодильники слишком громоздкие, чтобы раскупаться, а машины – чересчур большие для их улиц. Почему бы им не строить жилье попросторней, а улицы – расширить? Одним словом, проклятые фанатики-протекционисты!
– Не о том вы ведете речь, старые друзья! – закричал госсекретарь. – Я же прав!
– О чем ты? – спросил Фрогги.
– Ну, о том, что гонец не должен отвечать за доставленную им весть. Это он подкупил официантов и садовников, чтобы установить подслушивающие устройства!
– О чем, черт подери, толкуешь ты там, Бенедикт Арнольд? [110] – изрек язвительно «петротоксический» Дузи.
– Да о нем же, об Арнольде!
– Об Арнольде? Но о каком?
– Об Арнольде Сьюбагалу, руководителе аппарата президента!
– Никогда не мог запомнить его имени! Как, понятно, и никто другой из нас. Так что с ним такое?
– Это от него узнал я о микрофонах! Что я понимаю в этих штучках, включающихся от звука человеческого голоса? Боже милостивый, да я не знаю даже, как включается мой собственный видеомагнитофон!
110
Арнольд Бенедикт (1741—1801) – американский генерал, оказавшийся предателем.