Дорога в Омаху
Шрифт:
– Ах, право? И с кем же из нас?
– Со мной, понятно. Я увидел вас, находясь в состоянии, которое ребята, занимающиеся психологией, назвали бы, возможно, стрессом, и пришел в восторг. В таких ситуациях многое узнаешь о встреченном тобою человеке… В частности, открываешь для себя удивительные, прекрасные стороны его натуры.
– Это немного отдает сахарином, мистер Дивероу, – отреагировала Дженнифер. – И, кроме того, у меня нет ни малейших сомнений в том, что сейчас не время для подобных разговоров.
– Как раз самое что ни на есть время, неужели вам не ясно это? Если я не выскажу всего сию минуту, когда чувства мои так свежи
– О каких волнениях идет речь? Уж не вернулись ли к вам воспоминания о… Как это выразилась там ваша матушка?.. Ах да, о «любви всей вашей жизни», о некой благостной и благочестивой монашке, сбежавшей с папой римским? Еще одно безумие в этом безумном мире!
– Об этом я тоже хотел сказать, – упорствовал Сэм в своем решении выговориться до конца. – Поскольку я чувствую, что память о том как бы стирается. Еще вчера вечером я готов был убить Мака за одно лишь упоминание ее имени, теперь же все это не имеет для меня никакого значения – во всяком случае, я думаю так. Глядя на вас, я уже не могу представить себе ее лица, что свидетельствует об очень многом.
– Уж не собираетесь ли вы утверждать, что эта особа действительно существует?
– Да, собираюсь.
– Адвокат, до конца фильма ужасов еще, судя по всему, далеко, у меня же кончился попкорн, часть которого я просыпала нечаянно на пол, заляпанный жевательной резинкой.
– Добро пожаловать в мир Маккензи Хаукинза, адвокат! И не вставайте с места: если даже вы и не поскользнетесь на жирном попкорне, то туфли наверняка уж прилипнут к жевательной резинке… Почему, полагаете вы, ваш брат дал деру? Почему, полагаете вы, искал я защиты у могущественного Арона Пинкуса, чтобы не оказаться вновь втянутым в дела свихнувшегося Хаука?
– Потому, что все, что задумал он, – явное безрассудство, – ответила бронзовокожая Афродита, смягчая свой взор. – Однако ваш блистательный мистер Пинкус – а я не отказываю ему в достоинствах, поскольку кое-что о нем знаю, – не отшил обезумевшего генерала! Не секрет, он поддерживает с Хауком постоянную связь, сотрудничает с ним, хотя, как мы оба знаем, чтобы порвать с ним, Пинкусу достаточно было бы лишь одного звонка в Вашингтон, причем его репутация при этом по-прежнему осталась бы безупречной, стоило бы ему только заявить, что он и не думал никогда иметь какие бы то ни было дела с этим ненормальным… И вы хороши: я ведь наблюдала за вами, когда вы говорили с ним по телефону из машины. Вы чувствовали себя крайне неуверенно, и ваши возражения Хауку звучали неубедительно. Почему, адвокат? Что заставляет вас быть заодно с генералом? Вас обоих?
Сэм, опустив голову, очертил взглядом незримую линию вокруг своих башмаков.
– Я думаю, все это оттого, что Хаук прав, – сказал он просто.
– Прав? Да это же все сумасбродство какое-то!
– Что есть, то есть, однако под этим сумасбродством таится некая правда. Как в случае с папой Франциском. Началось все с величайшего, по определению Арона, в истории человечества вымогательства, но за всем этим скрывалось и что-то еще. Этот прекрасный человек, папа римский, попал в зависимость от фарисеев, больше думавших о своей власти, чем о прогрессе. Дядюшка Зио хотел раскрыть пошире двери, приотворенные Иоанном Двадцать третьим, они же пытались вновь их захлопнуть. Потому-то и сдружились так в Альпах Зио и Хаук. Потому-то и сделали то, что сделали.
– И что они сделали там, в этих Альпах?
– Сейчас узнаете, адвокат: вы спросили, и я отвечаю, но кратко. Альпы тут не имеют особого значения: это могло бы произойти и в каком-нибудь домике в Джерси-Сити [105] . Важно не это, а правда, чем и пользуется коварно Мак, коварно расставляя свои ловушки. По каким бы извилистым тропинкам ни блуждала его мысль, правда всегда, уверяю вас, оказывается каким-то образом на его стороне, и к тому же с потрясающим эффектом… По отношению к вашему народу было совершено насилие, леди, и он раздобыл то, что принято называть неопровержимыми свидетельствами преступления. Несомненно, лишь на то, чтобы добиться официального рассмотрения этих документов, могут уйти миллионы и еще большая сумма потребуется тем, кто попытается доказать их несостоятельность, но никто из нас – ни я, ни Арон и, в конечном итоге, ни вы – не сможет отрицать правомочность исходной посылки Хаука, если только имеющиеся в распоряжении генерала материалы аутентичны…
105
Джерси-Сити – город на северо-востоке США, пригород Нью-Йорка.
– И все же я намерена отрицать правомочность его посылки! Я не хочу, чтобы мой народ пропустили через мясорубку! Многие уже старики и еще большее число моих соплеменников в силу своей малограмотности не смогут разобраться в столь сложном вопросе. Они растеряются, их запутают, соблазнят щедрыми посулами, в итоге же их ждет печальный конец. Но это же недопустимо! Такого не должно быть!
– Все ясно, – сказал Сэм, усаживаясь на кушетке. – Пусть себе эти темнокожие и впредь наслаждаются счастьем на своих плантациях, оглашают воздух молитвенными песнопениями и погоняют мулов.
– Что вы несете? Как смеете вы говорить мне такое?
– Это не я, а вы говорите такое, индейская леди. Хотя вы и сами из них, однако занимаете в Сан-Франциско высокое служебное положение и в силу этого считаете себя вправе провозглашать, будто те, чей социальный статус значительно ниже вашего, неспособны порвать сковывающие их цепи.
– Я никогда не говорила, что они неспособны, я сказала лишь, что они не готовы! Мы строим еще одну школу, нанимаем лучших учителей, каких только можем найти, обращаемся за помощью к Корпусу мира и все большее число детей посылаем во внешний по отношению к резервации мир, чтобы они могли получить там более хорошее образование. Но жизненный уклад не изменить в мгновенье ока. Нельзя превратить лишенных гражданских прав людей в политически зрелое сообщество за месяц или два, на это требуются годы.
– Но у вас, адвокат, нет в запасе этих лет: вам придется принять решение прямо сейчас. Если мы упустим этот, хотя бы и столь слабый шанс восстановить попранную справедливость, то уже навсегда. Мак прав насчет этого. Потому-то он и принял соответствующие меры: орудия расставлены по местам и надежно укрыты, высшее командование – вне пределов досягаемости и в то же время у пульта управления.
– Что означает эта тарабарщина?
– Мне кажется, Хаук назвал бы то, о чем я сказал, чем-то вроде «ударных сил Дельты» или «броска в час ноль».