Дорога в Вудбери
Шрифт:
Входя в тускло освещенную подвальную камеру с 18-дюймовым, покрытым тефлоном топором в руках, она на самом деле ощущала лишь ярость.
Верно и сильно обрушив топор, она разрубила хрящи истерзанной ноги Шведа, лежавшей у сливного
В контейнере лежали куски Шведа, Бройлса, Мэннинга и Зорна – целый котел небольших по размеру внутренностей, органов, скальпов, скользких белых суставов и отрубленных конечностей, – собранные вместе и хранимые на льду, чтобы продолжать шоу, чтобы держать задействованных в нем зомби в довольстве.
На Лилли были резиновые садовые перчатки, которые за последний час стали темно-пурпурными. Она позволила своему гневу вылиться наружу через удары топора. Она без труда расчленила три тела, едва замечая других людей – Мартинеса и Стивенса, – работавших в противоположных углах грязной, забрызганной кровью шлакоблоковой камеры без окон.
Команда не обменивалась ни
– Просто хотел проверить, как у вас идут дела, – объявил Губернатор, входя в комнату.
На нем был щегольской кожаный жилет, у бедра висел пистолет, волосы были убраны назад с рельефного лица.
– Очень впечатляющая работа, – сказал Губернатор, подойдя к контейнеру Лилли и взглянув на его студенистое содержимое. – Может, позже я достану несколько кусочков на корм.
Лилли не поднимала глаз. Она продолжала рубить, резать и вытирать лезвие своего топора о джинсы. Наконец она подтащила в свою зону корпус жертвы, к которому все еще крепилась голова.
– Продолжайте, солдаты, – бросил Губернатор, одобрительно кивнув, развернулся и пошел к двери. Как только он покинул комнату, Лилли тихонько пробормотала что-то, что никто больше не смог расслышать.
Голос в ее голове – обжигавший синапсы ее мозга – сорвался с ее губ почти шепотом, обращенным к Губернатору:
– Скоро… когда ты станешь не нужен… здесь окажешься ты.
Она обрушила топор еще раз, а затем еще и еще.