Дорога великанов
Шрифт:
– Нет.
– Дженис так нравится волновать родителей, что даже чувство вины не способно перебить это удовольствие. Уверен, ей хочется навсегда покинуть семью.
– Но почему?
– С одной стороны, ее родители – идеальная пара. Мать настолько подчинена мужу, что боится его чем-либо раздражить, даже чрезмерной любовью к детям. При этом дети в точности исполняют требования отца, стремятся ему угодить. Дженис даже учиться пошла на архитектора из-за отца. Таким образом, отцы и дети в какой-то степени направляют свою энергию друг против друга. А что стало причиной взрыва, мы скоро узнаем. Я думаю, что найду девушку. У Дженис
– Не знаю, насколько нас касается эта история, но Дал – друг мэра. Даю тебе на всё десять дней. Возьми у администрации денег на рабочие расходы.
Не глядя на меня, Диган спросил:
– А эта история с женитьбой на моей дочери… ты серьезно?
– Да, я просто жду постоянной работы.
– Найди Дженис Дал – и получишь постоянную работу. Надеюсь, ты честен, Эл. Моя дочь хочет казаться сильной, но она хрупкая. Смерть матери ее подкосила, сказалась на ее целеустремленности. Однако всё наладится: Венди – хорошая девочка, просто ей сложно снова почувствовать радость жизни.
– Когда я работал в психиатрической лечебнице в Монтане, у меня был очень интересный начальник. Он говорил, что все проблемы начинаются в тот день, когда ты покидаешь чрево матери: ребенок кричит от гнева, потому что не хочет выходить из состояния невесомости, не хочет попадать в мир, где каждый вдох может оказаться последним. Разлука с матерью – драма.
– Моя дочь тебе доверяет, Эл. Даже больше, чем мне. Недавно я спросил, что она в тебе нашла, а она ответила: «Эл словно огромный локомотив, а я словно маленький вагончик». Она также сказала, что ты с ней галантен, что ты уважаешь ее. В наше время молодые люди часто стремятся залезть девушке под юбку, даже не поговорив с ней. Ты производишь хорошее впечатление, мой мальчик. Но я не уговариваю тебя жениться – просто хочу, чтобы ты знал: мы с тобой на одной волне.
– Это так, господин Диган.
– Можешь звать меня просто Пэт.
52
Покинув полицейский участок, я зашел в первый попавшийся бар. Поступив в полицию, я утратил всякое желание общаться с полицейскими в баре «У присяжных». Впрочем, «Сент-Джеймс» – притон не хуже, чем «У присяжных»; он стоял бок о бок с «Макдоналдсом», и запах жареного картофеля ни одному посетителю не давал покоя. У тротуара кто-то припарковал три мотоцикла «Харли». Не лучшие модели. Владельцы, кажется, играли в бильярд и курили; рядом с ними красовались многочисленные кружки с пивом и бутылка виски. Хозяйка бара, симпатичная девушка, невзирая на все усилия, абсолютно не выглядела вульгарной.
Я заказал вино, и мы поболтали. Мотоциклисты за своим бильярдом вопили, как психи. Девушка приехала из Сьерра-Невады – из Басс-Лейка [84] , что в нескольких километрах от Норт-Форка. Подобно мне, она не любила океан. Серфинг и прочая ерунда ее не интересовала. Она мечтала вернуться в Сьерра-Неваду. Ей предложили какую-то работу в парке Йосемити. Не бог весть что, но не хуже, чем продавать сэндвичи или сувениры. По крайней мере, в горах, на свежем воздухе, жизнь представляется куда более приятной. На деньги, заработанные во время туристического сезона, можно спокойно жить всю зиму.
84
Басс-Лейк (Bass Lake) – ныне небольшое поселение в центральной части штата Калифорния (около 500 жителей).
Солнечный свет попадал в бар только через дверь, когда кто-нибудь входил. Приглушенный свет ламп придавал полу коричневатый оттенок. Абажур над бильярдом бросал зловещие тени на лица игроков. Барменша заметила, что я много пью, и я, достав из кармана долларовые купюры, медленно выложил их на стойку. Девушка спросила, страдаю ли я от несчастной любви. Я ответил, что всё намного хуже.
Один из мотоциклистов, пошатываясь, подошел к стойке, схватил барменшу за грудь, сжал соски и воскликнул:
– Высунь язык – и я тебя отпущу.
Если бы не алкоголь, я не посмел бы вмешаться. Парень сопротивлялся, но я завел руку за спину, словно в поисках пушки:
– С женщинами так себя не ведут. Я полицейский: не заставляй меня махать оружием.
В сочетании с ростом угроза подействовала именно так, как я ожидал, однако зубы у меня стучали. Я снова положил руку на стойку, довольный тем, что не пришлось демонстрировать пистолет, которого у меня нет. Мотоциклисты ушли. Я остался с барменшей один на один. Она сказала, что у нее кое-кто есть, однако дальнейшему знакомству это не противоречит. Она даже сказала, мол, готова подождать. Я словно был создан для девушек из нижней прослойки среднего класса.
С барменшей я расстался пьяный как никогда, сел в машину и медленно покатил в Эптос. Припарковался в сотне метров от дома, за садом. В комнате пахло плесенью, но я не отважился открыть ставни. Сквозь мутный тяжелый сон я слышал голоса матери и Салли Энфилд. Мать, видимо, тоже напилась и дремала, поскольку на этот раз я слышал в основном монолог Салли. Чтобы хоть сколько-нибудь расшевелить подругу, Салли говорила обо мне:
– Знаешь, Корнелл, твой сын меня пугает. Я никогда никого не боюсь, но твой сын действительно страшен. Он слишком пристально смотрит. При этом не угрожает, но словно превращается в камень. Могу поспорить: когда он убивал бабушку с дедушкой, он смотрел на них так же. Подумать только: последнее, что они видели, – его жуткие глаза.
Я прислушался к ответу матери:
– Они не видели внука: он выстрелил им в спины.
– Я надеюсь, что меня убьет молния. А ты, Корнелл?
– Я – нет. У меня украли жизнь – и я не позволю украсть смерть: я хочу наблюдать ее приближение.
Затем мать принялась кашлять, как старый астматик. Она кашляла минут десять. Вскоре я уснул. Утром меня, как всегда, разбудил сосед, который что-то чинил.
Я отправился завтракать в парк аттракционов. Колесо обозрения всё еще восстанавливало силы после рабочего дня и ночи. Я выпил мерзкий кофе и съел не менее мерзкую плюшку. Затем добрался до Дигана, подождал, пока появится Венди. Она была приятно удивлена. В синем платье она выглядела невероятно женственной. Я довез ее до работы. Ей показалось, что в салоне странно пахнет. Я открыл окна, и, поскольку Венди не опаздывала, мы немного прокатились по возвышенностям.
– Отец мне сказал, у тебя много работы.
– Да, поэтому я хотел провести утро с тобой. Я расследую дело о пропавших студентках – придется поехать на север.
– Зачем?
– Не знаю, у каждого из нас компас в голове. Стрелка моего компаса в эти дни показывает на север.
– Думаешь, девушек убили?
– Нет, думаю, они сами сбежали. Сами и вернулись бы, но так как отец одной из них большой друг мэра и важный человек, твой отец велел мне разыскать девчонок.
– Как ты намерен действовать?