Дорога во тьме. Ч. 1
Шрифт:
Если что и произошло, надо всё проверить и устранить причину беспокойства. В погреб спускался он крайне осторожно, словно каждая ступень была заминирована. Чётки с мягким постукиванием живой чёрной змеёй скользили у него в руке. Вот он и внизу. Добыча лежала в той же позе, в которой он её и оставил. Руки прикручены к ногам, вроде бы всё в порядке. Спрятаться в погребе было просто некуда. Бетонный куб три на три был пуст, лампочка под двухметровым потолком достаточно хорошо освещала окружающее пространство. Девочка и он были единственными, кто находился здесь, но гнетущее чувство не покинуло Петра Семёновича, а только усилилось. Аккуратно поставив ведро, Пётр вперил тяжёлый взгляд в падчерицу.
– Учти, мразь, – произнёс он свистящим шёпотом, – если ты что-нибудь задумала, то я обеспечу тебе персональную преисподнюю в течение гораздо большего времени, чем планировал вначале.
Чётки в его руке мелькали плёнкой, прокручиваемой в кинопроекторе, шурша и постукивая, словно десяток скелетов, затеявших пляску смерти. Пётр Рыбаков нагнулся над жертвой, его уже трясло от вожделения, ещё пара мгновений – и всё случится. Мысли начали путаться от раздиравшего тело желания.
– Сейчас, сейчас…
Он уже плохо контролировал себя, возбуждение дошло до своего пика, но всё же он протянул дрожащую руку и проверил путы. Всё отлично. Уже не сдерживаясь, он рванул ворот своей рубашки, маленькие пластмассовые пуговки разлетелись по полу.
– Иди к папочке!
Его хрип отразился от бетонных стен, руки со скрюченными пальцами протянулись к лежащей Лизе. В этот самый момент зверь, скрывавшийся до поры до времени в лабиринтах его сознания, зарычал от бешенства. Ещё не понимая, что произошло, Пётр Семёнович продолжал тянуться к девочке. Вот он коснулся худого тела и про себя успел удивиться, каким твёрдым оно оказалось, он словно дотронулся до живой мраморной статуи. В следующую секунду путы, сковывавшие Лизу, с треском лопнули, одна из верёвок больно хлестанула его по лицу. От неожиданности Пётр Семёнович отшатнулся назад. Сделав пару неуверенных шагов, он угодил ногой в оставленное им ведро с холодной водой и с грохотом рухнул на спину. При падении он здорово приложился затылком о лестницу. Комната, проделав полный оборот, закачалась, словно на огромных качелях. Помотав головой, Пётр Семёнович смог кое-как сфокусировать взгляд. Напротив него стояла сгорбленная грязная фигура. Свисавшие обрывки верёвок и изорванная одежда делали её похожей на призрака. Пётр Семёнович, глядя на неё, почувствовал лёгкий укол неуверенности. Чтобы заглушить эту непрошеную слабость, мужчина, злобно зарычав, попытался подняться.
– Ах ты сука, что, хочешь поиграть?! Давай поиграем!
И тут девочка подняла голову. Длинные волосы разошлись в стороны, словно занавес, обнажая бледное, с не по-детски жёсткими чертами лицо, с которого на обомлевшего отчима смотрели янтарные глаза зверя. Лиза растянула губы в оскале, обнажив белоснежные удлинившиеся клыки…
…В сознание её привело ощущение, что она находится в потоке сильного ветра, пронизывающего насквозь, хотя воздух оставался неподвижным. Её вены превратились в реки, чьи стенки вибрировали от жизненной силы двух половинок из разных миров, наконец-то нашедших друг друга. Шум сердца перекачивающего этот поток, на несколько мгновений заглушил все остальные звуки. Вместе с кровью в неё вливались новые знания и силы, но вся беда была в том, что они попали в треснувший сосуд. Тело девочки было настолько измученным, что практически всё получаемое ею уходило, как песок сквозь пальцы. Но даже той малой доли, что ненадолго задержались в ней, хватило на то чтобы дать ей шанс. Лиза затаилась, обострившиеся слух и обоняние давали ей достаточно информации. Отчим остановился совсем рядом, судя по звуку, поставил полное ведро на пол. На неё посыпались оскорбления и угрозы. Лиза не слушала слова, она слышала, что отчим пытался скрыть за ними. Его что-то беспокоило, и хотя он был очень возбуждён, всё же не терял осторожность. И ей очень не нравился непонятный звук, от которого у неё по спине побежали мурашки. Её воображение нарисовало пустой череп, в котором копошились огромные тараканы. Дрожащая от похоти рука проверила прочность её пут. Ненавистный голос что-то бормотал, но Лиза не слушала. Волк внутри собрался перед прыжком. У неё есть только одна попытка, и если она сорвётся, конец будет жутким.
Раздался треск рвущейся ткани, по полу застучало что-то маленькое. Лиза ощущала, как поток силы начинает истощаться: «Пора!». Резко выдохнув, девочка растянутой пружиной подалась вперёд. Верёвки, связывавшие руки и ноги, разлетелись, точно гнилые нитки. Вскочив на ноги, она, развернувшись, прижалась спиной к стене. Когда она разорвала верёвки, за спиной раздался страшный грохот и ругань отчима. Лиза очень надеялась, что, падая, он сломал себе что-нибудь. Её слегка пошатывало, взятые взаймы силы стремительно покидали её, слишком много потрясений за сегодня для одной тринадцатилетней девочки. Сжав зубы, она подняла глаза. Впервые за долгое время Лиза видела мир вокруг не в воображении, а при помощи собственных глаз! К сожалению, первое, что ей довелось увидеть, был кошмар.
При других обстоятельствах позу отчима можно было бы назвать комичной – вверх тормашками, одна нога в ведре. Только ей было не смешно, совсем не смешно. Её захлестнула жгучая ненависть к существу, лежащему перед ней. И сейчас на лице у него были написаны растерянность и испуг, которые тот пытался прикрыть гневом.
Не задумываясь, что делает, словно бросая вызов, девочка растянула губы в оскале, обнажая выросшие клыки. Сильно оттолкнувшись от стены, Лиза кинулась к лестнице. Она почти вылезла из погреба, когда снизу раздался рёв отчима и большая рука вцепилась в её щиколотку. Не оборачиваясь, Лиза лягнула свободной ногой. Куда попала, она не знала, главное – хватка немного ослабла, и она, вырвав уже босую ногу, взвилась вверх, кроссовок остался в руке отчима.
Со всего маху врезавшись в дверь, Лиза мячиком отскочила от неё. Бросив взгляд назад, она увидела, как из люка, словно мертвец из могилы, поднялся отчим. Снова подлетев к двери, она с рычанием затрясла ручку. Дверь не поддавалась. Её взгляд упал вниз, и она увидела засов. За спиной – шаги и тяжёлое дыхание.
Слабость ядом проникала в мышцы и суставы. Холодея от чувства ускользающего спасения, дрожащими руками она вцепилась в засов и потянула вверх. С металлическим клацаньем засов вышел из щели – и тут же на её плечи упали тяжёлые руки, пригибая её к полу. Вывернув шею, Лиза вцепилась зубами в одну из них. Клыки вошли в плоть, как нож в масло. Чисто звериным движением Лиза мотнула головой, разрывая связки и вены на правой кисти своего преследователя. Отчим, зарычав от боли, отдёрнул руку:
– СУКА!!!
Воспользовавшись этим, Лиза отчаянно рванулась вперёд. Дверь, со скрипом распахнувшись под общей тяжестью двух тел, бухнула о стену гаража. Две сплетённые фигуры провалились в бушующую за порогом бурю. Упав на гравий перед гаражом, Лиза оказалась под тушей отчима, воздух со свистом вылетел из её лёгких и уже не мог зайти обратно. Питаемая одной ненавистью, она попыталась высвободиться и даже наполовину выползла, обдирая локти и колени из-под придавившего её большого тела, однако на большее её не хватило. Руки отчима, точно два удава, оплели девочку. С трудом протолкнув в лёгкие воздух, Лиза издала хриплый крик. Отчим рывком перевернул её и, притянув, плотно прижал к себе.
– Шустрая, мразь! Пожалуй, сначала придётся оторвать тебе башку. Твои милые зубки я возьму на сувениры, а трахнуть тебя я всегда успею. Прямо в оторванную башку выебу!
С последним словом он нанёс удар кулаком, метя в лицо, надеясь оглушить. Но девочка немного отклонила голову – и удар пришёлся вскользь по скуле, взрыв щебёнку рядом. Не дожидаясь второго удара, Лиза резко подняла корпус и сомкнула клыки на носу отчима, для верности сцепив руки у него на затылке. Пусть она проиграла, но она попытается сделать победу отчима как можно более горькой!
Отчим заорал от боли, брызгая слюной и кровью ей на лицо. Схватив её за волосы, рванул от себя, но с таким же успехом он мог попытаться оторвать бультерьера: Лиза во что бы то ни стало решила не разжимать челюсти. Девочка была слишком близко, и отчиму не хватало места для сильного удара. Боль была невыносимой и росла с каждой секундой. Чётки на его руке начали медленно пульсировать, от них по всему телу стали расходиться волны холода, от которого оно начало терять чувствительность… Боль не ушла, но стала как бы глуше.