Дорога во тьму. Часть 9. Предназначение
Шрифт:
Дело получилось громкое и очень неприятное, родителей вызывали на допросы. В те дни я несколько раз заставала маму в слезах, хотя она старалась никому не показывать свои переживания. Все мы ощутили, что в семью пришла беда. Сестры ходили притихшие и погрустневшие, привычные простые радости словно покинули наш дом. Кажется, именно в то время мама как-то резко сдала и словно состарилась лет на десять, а суровый и молчаливый мужчина, наш отец, стал еще более хмурым и неразговорчивым. Состоялся суд, и Мартина приговорили к десяти годам тюрьмы, как опасного бунтовщика и революционера.
Говорят, что беда не приходит одна. Так и меня с тех пор не покидали смутные предчувствия грядущих неприятностей, а также того, что скоро и мне придется навсегда покинуть этих добрых людей, заменивших мне родную семью.
Глава 04.
Мое подсознание не обмануло, и вскоре все прояснилось с появлением в моей жизни мужчины, которого я совсем не знала. Когда-то, почти в другой жизни, я очень ждала его, мечтала о встрече, надеялась на обретение настоящей семьи. Но все вышло совершенно не так, как рисовали мне наивные детские фантазии.
Он появился неожиданно, без предупреждения, просто однажды постучал в дверь самым обычным днем, когда домашние хлопоты не подразумевали чего-то особенного, и ничто не предвещало коренных перемен. Дело было в послеобеденное время, в разгар рабочего дня. Отец находился на вырубке леса, сестры - на фабрике, а мать готовила ужин. Мне дали задание подмести задний двор, но не успела я взяться за метлу, как услышала голос матери, зовущей меня. Тревожная интонация в ее окрике взволновала меня, нехорошее предчувствие всколыхнуло сердце тревогой.
Вернувшись в дом, я застала там незнакомого высокого мужчину, с правильными чертами лица, длинными волосами, забранными в хвост и холодными серыми глазами. Выглядел он довольно непривычно для наших мест, походил, скорее, на ранчеро или путешественника - потертые джинсы, темная замшевая куртка, сапоги, и завершала костюм шляпа, наподобие ковбойской. Плотно сжатые обветренные губы чужака, казалось, не знали, что такое улыбка, хмурые брови лишь усугубляли впечатление сурового и неприветливого человека. Я смущенно поздоровалась, как с любым незнакомцем, пришедшем в наш дом, и только потом заметила, что мать очень расстроена. Она заламывала руки, страдальчески глядя на меня.
– Энджэль, милая...
– сбивчиво и в большом волнении, заговорила мать.
– Я сам!
– резко перебил ее незнакомец.
– Оставьте нас.
От его грубого приказного тона я пришла в полное замешательство и изнутри начал подниматься неосознанный страх. Еще никто в нашем доме не позволял себе так разговаривать с хозяевами, даже арендодатель, ежемесячно приходивший за платой за дом. И кто же этот незнакомец, ведущий себя столь уверенно и грубо? И какое я к этому имею отношение? Мысли метались в голове как испуганные бабочки, я пыталась припомнить, что же могла натворить, что мной заинтересовался этот тип.
Мать судорожно вздохнула, но возражать не решилась, лишь приобняла меня за плечи в знак поддержки, и, с тоской посмотрев на незнакомца, вышла за дверь. Это удивило и напугало меня еще больше.
Я стояла молча, не шевелясь, глядя в ледяную бездну глаз незнакомца. Он так же молча разглядывал меня. Когда страх перед неизвестностью уже готов был вырваться требованием объяснить мне, наконец, что происходит, он спокойно, по-хозяйски уселся на стул и заговорил:
– Ты гораздо меньше, чем я ожидал. И тощая. Видно, зря я высылал деньги на твое воспитание и еду. Эти люди не заслуживают доверия, я должен был сразу это понять.
Для меня тут же все стало на свои места. Я поняла, почему черты лица незнакомца мне кажутся смутно знакомыми. У меня похожий разрез глаз, только цвет у них не стальной, как у него, а медовый. И у него такие же искорки, только не золотистые, а словно льдинки в лунном свете. Передо мной стоял мой родной брат Тирон, когда-то давно, пятнадцать лет назад, оставивший меня в этом доме. Мать рассказывала о нем как о худощавом подростке, со взглядом волчонка, а сейчас стоял высокий, широкоплечий мужчина с гордой осанкой и взглядом лютого волка.
Первой реакцией на такое неожиданное открытие, несмотря на холодное приветствие, было вскинуться радостным восклицанием, рассказать ему о вспомнившихся надеждах на нашу возможную встречу. Спросить, скучал ли он по мне так же, как я.
Но слова, готовые сорваться с языка, буквально застывали, реальность никак не вписывалась в детские мечты. Если раньше я чувствовала равнодушие отца, любовь мамы, пренебрежение Мартина или зависть Брайди, то сейчас я понимала, что этот человек неприкрыто ненавидит меня, причем искренне и от всего сердца. Это открытие стало настоящим ударом для меня, полностью разрушая все, на что я могла пусть и в мыслях и очень скромно, но надеяться. Нехорошее предчувствие заставило меня нервно поежиться, а вместо ожидаемой радости возникло непреодолимое желание сбежать в лес и забыть об этой встрече.
А он все смотрел и смотрел на меня тяжелым взглядом, явно обдумывая какую-то мысль. И я готова была поклясться, что ничего хорошего для меня он в конце концов не скажет. Жаль, но я не ошиблась.
– Я приехал, чтобы забрать тебя отсюда, - произнес он, наконец, таким тоном, будто сам себя заставлял через силу, выговорить эти слова.
– Это не доставляет мне радости, я долго откладывал это решение, но пришло время тебе узнать, кто ты и в чем твое предназначение. Мне придется терпеть твое общество, как и сам факт твоего существования, но ты принесешь ту пользу, на которую я рассчитываю, хочешь ты того или нет. Собирайся, у нас мало времени.
Я отказывалась верить в то, что услышала. Как такое вообще возможно? Но, несмотря на прямой приказ, я застыла на месте соляным столбом, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово. В голове мелькали сотни вопросов, которые нужно было задать, но единственная мысль вытесняла все остальное: меня хочет увезти из ставшей мне родной семьи какой-то чужой человек, к тому же, явно недобро настроенный. Разве он имеет на это право? Здесь мой дом, мой лес, школа и нормальная жизнь, я часть этого общества, хоть оно и не признает меня. Мне стал по-настоящему страшно и одиноко, как еще никогда в жизни. А незнакомец тем временем молча вышел во двор, даже не посмотрев на меня. Я все стояла, тупо глядя перед собой, чувствуя, как меня начинает бить нервная дрожь.