Дорога

Тюрина Екатерина Александровна

— Княжна, — к саням с другой стороны от Северина подъехал Сарон. Все эти дни он обучал меня северному языку, лларен, и я, не будучи совсем глупой не показывала скольких успехов добилась. Хорошая память и внимательность во дворце залог долгой жизни. А уж чужие языки мне всегда давались легко. — Хотите посмотреть на тиату? Тиату, это, как я уже знала, какие-то особенные птицы. Их пухом тут набивали одеяла, а перьями — подушки и матрасы. Латъер еще говорил, что у них очень вкусное мясо, хотя и жесткое.

— Да, — ответила я. Парень ткнул пальцем в небо. Однако сколько я ни пыталась что-то там рассмотреть у меня не вышло, возможно, из-за солнца невыносимо слепившего глаза и отражавшегося в снегу.

— Ронэ, подал голос Северин. — У людей зрение слабее, чем у нас, они не привыкли видеть яркость солнечных лучей. Лазорь можешь не стараться, все равно ничего

не заметишь. Не расстраивайся, приедем, я покажу тебе этих чудных птичек.

— Что вы, я и не думала расстраиваться, — улыбнулась, бережно складывая в шкатулку памяти сказанные Князем слова. Зрение значит лучше… что ж пригодиться рано или поздно.

— Жалко, — виновато вздохнул Сарон. — Я вас порадовать хотел… Может тогда вы мне что-нибудь расскажите? Из ваших… как бы это сказать… сказаний? Сказок?

— Хорошо, — легко согласилась я. Не в первый раз он меня просят что-либо рассказать и обычно вокруг меня собирается весь отряд. Ярое солнце, небо почти без облаков, все это радовало, заставляло расслабиться. Только Князь ходил с утра хмурый, словно что-то предчувствовал. А мы совсем не ожидали нападения… Они появились внезапно. Из ниоткуда, соткались черными тенями… Очень походили на сальвир, но одновременно были совсем другими: темными клоками тумана с горящими изумрудами глаз.

— Берегите княжну! — рявкнул Князь и так ткнул пятками в бока своей кобылицы что она захрипела и встала на дыбы. Тени бросились к нему. Горло сковало страхом… я видела как один из северян бросился к тени и та одним махом разрубила его пополам. Яркая кровь окрасила белоснежный блестящий снег… Нервы возницы сдали, он поддал вожжами и испуганные лошади рванулись веред, прочь от страшных существ, но и от Князя с воинами тоже. Я извернувшись на санях обернулась успев заметить как замертво пал еще один северянин, как закричал страшно Ронэ глядя на покатившуюся прочь руку… Тошнота рванулась в горло, и я еле успела перегнуться через бортик и сдвинуть с лица шарф, как меня вывернуло наизнанку. Когда я наконец-то смогла вернуться в сидячее положение, отряда не было видно даже на горизонте. Сани неслись с такой скоростью, будто лошади твердо вознамерились загнать себя до смерти. Вокруг уже был редкий еловый лес, и мчаться по нему безумие! Лошади ведь в любой момент могут споткнуться, врезаться… Возница сидел неподвижно, сгорбленный. Я окликнула его — не отозвался.

Пришлось ползти по саням и трясти за плечо. Твердое, напряженное, окаменевшее… Что такое? Я развернула и задохнулась от ужаса: перекошенное ужасом лицо застывшие навыкате мутные глаза… Он уже давно мертв! Что было сил толкнула руками, и тело вывалилось из саней, но одеревеневшие навсегда пальцы так и не выпустили вожжи! Лошади от внезапного рывка сбились с шага, одна, как я и боялась, запнулась о что-то, заорала дурным голосом… Сани врезались в них, перевернулись, и я совсем потерялась от удара о жесткий наст. … Где-то совсем рядом громко ржала-плакала от боли лошадь. Нечто тяжелое давило на меня еле давая вздохнуть… Выбравшись, наконец, из под саней, тут же кинулась к бедной лошадке. Ей повезло больше сотоварки, которой перевернувшиеся сани переломали спину и шею. Но бедняжка сломала ногу и теперь прыгала на здоровых трех пытаясь сбросить упряжь. Увидев меня она потянулась, ткнулась мордой в мое плечо и снова заплакала, да так жалобно, что устоять и не помочь я просто не смогла. Разбираться со всеми этими ремешками не было времени, я просто достала из сапожка нож (всегда ношу с собой) и перерезала те которые крепились непосредственно к самой лошади. Потом взяла ее за узду и потянула за собой. Лошадь стонала, но прыгала. Значит нужно избегать сугробов, из которых она может не выбраться. Придется идти под деревьями… но куда идти? Весь ужас ситуации дошел до меня только сейчас. Одна, непонятно где… Осмотревшись чуть не разревелась: труп лошади сломанные сани валяющиеся тут и там мешки с моим приданным… Солнце, стремящееся к закату, ведь зимой темнеет очень рано. Белая красавица, тяжело дыша, преданно смотрела на меня. Наивная лошадь искренне верила, что человек всегда сможет ее спасти…

Идти куда-то не хотелось, но мне пришла в голову мысль, что слышавшие вопли и грохот звери скоро появятся тут. Может захотят подзакусить трупом коняги, это неважно… Так или иначе но нам с Белой как я решила звать лошадь надо было уходить. Следы саней четко пропечатались на жестком насте. Выбора особо не было и мы побрели по ним. Меня колотила рожь от смеси страха, волнения, обреченности и еще непонятно чего. Стало

холодать. К тому времени как мы с Белой вышли из леса уже основательно потемнело. Впереди лежали снежные просторы пересекаемые лишь следом саней… и никого. Я в тайне надеялась увидеть всадников во главе с Князем. Ругала себя, заставляла обдумывать, что делать, если они все погибли. И все равно надеялась. Мы с Белой переглянулись тяжело вздохнули и пошли. Движение значительно замеливалось, ибо Белая постоянно проваливалась в снег и неуклюже пыталась прыгать, спотыкалась и несколько раз даже упала. Я помогла ей подняться, пихая в бок чуть сама не надорвалась, но дело было уже сделано и мы плелись дальше. Холодало. Я приноровилась прижиматься к теплому лошадиному боку, заодно и поддерживала уставшее несчастное животное. Сама тоже устала, все силы видимо ушли на испуг. Невыносимо хотелось пить, и скоро тело вспомнит о том, что ело в последний раз утром (горячее готовили только утром и вечером, в середине дня перебиваясь салом) и то в последствии потеряло. Но погибну я раньше от холода, чем от жажды либо голода — это я осознавала вполне четко. Мне думалось, что мы не могли очень уж далеко уехать. Некоторое время я, конечно, была почти, что без сознания, пока весь завтрак не покинул положенное съеденному место, но ведь это не могло длиться долго! Тем не менее, сомнения закрадывались: уж больно долго идем. Разумеется скорость у нас еще та, но все же… Становилось все темнее и холоднее. Приходилось до предела напрягать зрение, чтобы рассмотреть следы саней. Белая спотыкалась в два раза чаще и уже успела отдавить мне ногу, так что хромали мы теперь вдвоем. Внезапный ветер налетел, сбивая с ног и валя в снег и меня и животину. Я вскинула голову, и вопль замерз на губах. Кружащиеся снежинки собирались вместе, в плотный кокон и миг спустя разбив его, на снег ступил Князь Северин. Волосы распущенные, треплются ветром во все стороны, глаза горят синим ледяным пламенем. Он был совершенно наг и ничуть не смущался. Это не телепорт завязанный на точку… Не портал, о каких мне рассказывали маги… Северин не вышел из бури, он БЫЛ ЕЙ! Недаром ветер, взявшийся ниоткуда, уже утихает!

— Лазорь! — Князь кинулся ко мне, поднял на руки прижал к голой груди. Я пошевелиться не могла от страха, и от всего пережитого за этот день. Смотрела не отрываясь в синие глаза, смотрела, смотрела… — Слава Богам живая! — Северин прижался лбом к моему прикрыл облегченно глаза. — Все хорошо? Ты не ранена? Я медленно мотнула головой. Он не просто не человек… не просто маг высшей ступени… он вообще непонятное существо! Князь! Он кажется понял ход моих мыслей. Перехватил одной рукой, ласково провел пальцами по щеке.

— Не бойся, Лазорь. Я такой же как многие, из крови и плоти видишь? Не бойся, принцесса, не надо. Успокойся, — он взял мою ладонь положил себе на грудь. — Сердце бьется, чувствуешь? Не бойся… Его голос успокаивал как это ни странно. Я провела пальцами по его груди, по широким плечам… И вдруг спросила:

— Не замерзли, Княже? Он вымученно улыбнулся:

— Нет пока, но скоро. Подожди немного, сейчас за нами приедут.

— Те, кто напал, они?..

— Сальвиты. Мертвы все до последнего.

— Возница тоже… и лошадь…

— Я знаю, Лазорь. Скажи зачем ты взяла с собой увечное животное? Без него шла бы гораздо быстрее!

— Белую? Не знаю… Жалко стало, ей ведь больно и страшно было… и мне одной… страшно…

— Тс-с, все уже кончилось, скоро будем в безопасности. Тихо, — он принялся меня укачивать словно маленькую. Я чувствовала себя странно. Словно тело не мое а чужое, мне было сейчас совсем все равно… Только холодно…

— Княже! — Чей-то голос вытянул меня из темноты забвения, заставил рвануться из держащих рук, забиться как птица в силке.

— Осторожно! — рявкнул Князь, сжимая меня так, что чуть ребра не треснули. — Расшибешься! Я вцепилась в него и зажмурилась, хотя глаз так и не открывала; паника отступала. Видимо прочие северяне подъехали, и шум меня… разбудил? Да именно разбудил, оказывается, я умудрилась уснуть прямо на руках Князя. Неодетого. Хм-м.

— Князь, — раздался над ухом голос Латъера. Слава Богу, жив! — Давай ее мне. Вон одежда лежит.

Северин, без споров, аккуратно передал меня в другие руки. Так, хватит наглеть пора уже прийти в себя. Глаза с трудом, но открылись. Некоторое время я тупо смотрела в темное небо, пока не сообразила, что уже давным-давно глубокая ночь. Светильников не было, но мужчины этого, кажется, даже не замечали, преспокойно сновали туда-сюда. Еще одно отличие. Северяне, похоже, видят в темноте не уже кошек.