Дорогая Эмили

Стилс Труди

— Алекс, дело не в том, что я не хотела, чтобы ты меня поцеловал. Просто мое прошлое такое хр*новое. Не знаю, смогу ли сделать это с тобой. С кем угодно. — Я отворачиваюсь и продолжаю. — Всему свое время, верно? Ну, именно в это время и прямо сейчас я просто не могу. Хочу сказать тебе почему, но боюсь, что ты сбежишь. Я действительно облажалась, Алекс. Совершила ужасные поступки и позволила страшным вещам случиться со мной. Я испорчена. Сломана. Использована.

Мой голос затихает, и я закрываю глаза.

Слезы, которые были готовы пролиться,

наконец, стекают по моим щекам.

— Табби, ничего из того, что ты можешь сказать, не отпугнет меня.

Он приподнимает мой подбородок и вытирает большими пальцами слезы с моих щек. Обхватывает лицо руками и смотрит мне в глаза.

Его жест настолько нежен, что застает меня врасплох.

— Я прошел через свою долю дерьма. Поверь мне, — продолжает он. — Не прошу тебя поделиться этим сейчас, но, пожалуйста, подумай о том, чтобы поговорить со мной в ближайшее время. То, с чем ты имеешь дело, явно влияет на тебя таким образом, что ты даже не можешь справиться с этим или пережить это. Черт возьми, ты упала в обморок! Нужно встретиться лицом к лицу с тем, что преследует тебя. Пожалуйста.

Он медленно убирает руки с моего лица и отступает.

— Я пойду, принесу тебе воды. Никуда больше не уходи. Поняла?

— Да, — отвечаю я. У меня все еще кружится голова, поэтому не могу встать. И пока никуда не собираюсь.

Через несколько минут он возвращается с двумя пустыми чашками и большим кувшином ледяной воды. Наполнив наши чашки, он протягивает мне одну и садится на диван рядом со мной.

Я делаю длинный глоток и наклоняюсь к спинке дивана.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Алекс.

— Лучше.

— С тобой такое случалось раньше? Черт, Табс, ты меня до смерти напугала!

— Да, я склонна к паническим атакам. Они у меня с момента смерти Трины, мне на тот момент было около семи. Не знаю, что случилось, Алекс. Наверное, я просто немного испугалась.

Честно говоря, меня никогда так не целовали. Тони никогда не был нежен, всегда жесток. Этот поцелуй с Алексом был моим первым настоящим, вот я и запаниковала.

— Эй, все в порядке. Хочу знать, что я сделал, чтобы вызвать такую реакцию. Мне очень жаль. — Он смотрит в сторону, ему стыдно.

— Алекс, я даже не могу сказать тебе, что к этому привело. Может стечение обстоятельств? Даже не знаю. — Я лгу. Тони был последним, с кем я была, и это было не по обоюдному согласию. Черт, последний раз, когда ко мне так прикасались, этот ублюдок пытался меня убить. Так что да, я солгала.

— Табита, прости меня за то, через что ты прошла. Думаю, я все же понимаю. Знаю, что рассказал тебе о своем отце и о том, как он не смог справиться со смертью моей мамы. Поэтому вываливал на меня тонны дерьма.

Он задирает черную футболку, чтобы показать длинный шрам на боку. Который частично замаскирован татуировкой веревки, завязанной в петлю.

— Алекс, — шепчу я, протягивая руку и касаюсь шрама. Он вздрагивает, всасывает воздух, но не отступает. — Что он сделал?

—

В тот раз? Ему не понравился ужин, который я приготовил для него той ночью. Это случилось, когда мне было четырнадцать. Он пришел домой с работы пьяный, что было почти ежедневным явлением. Я сделал блинчики. — Алекс тяжело вздыхает и продолжает. — Он вытащил меня из кухни в гараж и начал пинать. В конце концов я приземлился на металлические грабли, которые разорвали мой бок.

Я вздрагиваю, кладу свою руку поверх его руки и сжимаю. Наши пальцы сплетены. Мы едины в неприятностях, которые оба пережили.

— Почему петля? — спрашиваю я нерешительно.

— Это то, что отец использовал, чтобы убить себя.

О. Мой. Бог.

— Алекс. — Я начинаю рыдать, обхватив его за талию и положив щеку на живот. Со всем, что я пережила и потеряла, не могу поверить, что нашла кого-то, кто потерял больше.

Он кладет руку мне на затылок, прижимая меня к себе.

— Боже, прости меня, Алекс.

Он отпускает меня и хватает за плечи, тянет на ноги.

Мы стоим лицом к лицу, когда он вытирает мои слезы с щек.

— Табс, пожалуйста, не плачь обо мне.

Я делаю глубокий вдох.

— Алекс, я плачу за нас обоих. За все, что мы потеряли.

Он обнимает меня и целует в лоб.

— Табби, не знаю, что заставило тебя замкнуться в себе, но ты должна знать, что я здесь для тебя. Меня тянет к тебе, и я практически чувствую твою боль. И могу сказать, что мы нужны друг другу.

Он прав. Мы нуждаемся друг в друге.

Он мне нужен.

Чтобы исцелиться.

— Мой последний парень пытался убить меня. — Я задыхаюсь, удивляясь, что эти слова смогли вырваться из моего рта.

Он кладет руки мне на плечи и слегка отталкивает, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Табс, тебе не нужно больше ничего говорить.

Нужно. Действительно нужно. Мне вдруг захотелось все ему рассказать.

— Он был просто ужасен. Тони. Он был подлым. Воспользовался мной. — Я убираю волосы с лица, чтобы обнажить щеку и шрам. — Он порезал мне лицо, когда я отказался сделать минет одному из посетителей его клуба. Потом попытался задушить меня. — Я останавливаюсь, смотрю в глаза Алекса. Они полны беспокойства, когда он слегка касается моего шрама. — Мне удалось уйти, начать все сначала. Я постоянно оглядываюсь через плечо, потому что знаю, что если он когда-нибудь найдет меня, то удостоверится, что выполнит работу и убьет меня.

Мои глаза наполнились слезами.

— Он забрал у меня все. Все. Он забрал моего ребенка.

Почему я это сказала?

Он крепче сжимает мои плечи.

— Что?

Я начинаю дрожать от рыданий, сотрясающих все мое тело.

Он обнимает меня, прижимая мое лицо к груди. Слезы пропитали его футболку.

— Я забеременела от него, и он заставил меня отдать ее. Ее звали… Сара.

— Боже мой, Табита. Когда?

— Два месяца назад.

— Иисус.

Он сжимает меня так сильно и гладит по спине.