Дорогая Иви
Шрифт:
Если получится, то Сайлас не станет осуждать ее.
***
Время тянулось с черепашьей скоростью.
Члены медперсонала были очень внимательны, поставили койку снаружи стерильного бокса, прямо к стеклу, чтобы Иви, устроив голову на подушки, могла открыть глаза и сразу увидеть Сайласа.
Ей приносили еду. К ней приходили родители. Другие ее родственники.
Донор заходил пару раз. Приходили терапевты Братства Черного Кинжала для консультаций.
Чтобы не разрушить собственное тело, Иви выработала график питания, душа и сна, в прямом смысле устанавливая таймеры на айфоне, чтобы сосредоточиться на базовых потребностях своего организма. Ей приносили одежду из дома, и она была уверена, что над горячими блюдами в ее рационе работал весь персонал… но было так сложно за всем уследить.
У нее словно была высокая температура, ее как бы вынесло на безлюдный остров посреди океана, и все привычное оказалось на внушительном расстоянии — еда, разговоры, движения.
Она могла думать лишь об одном: каком-нибудь знаке, который дал бы надежду.
Легкое движение руки или ноги, которое носило бы осознанный характер. Анализ крови, который сообщил бы, что новая иммунная система прижилась в его теле. Сигнал на мониторе, сообщающий, что главные органы возвращались к жизни.
Она переживала немыслимый стресс и страдания, и на задворках сознания понимала, что хотя она искренне сочувствовала семьям своих пациентов, знала, через что они проходили, могла встать на их место… все это было полной чушью.
Невозможно представить, что это такое, пока сам не пройдешь по той же дороге в ад. Мозг непроизвольно цеплялся за каждую крупицу информации, а надежда попеременно уступала место чувству потери. И только ты решил, что больше не протянешь и ночи в таком режиме… часа… секунды…
Ты встаешь, чтобы съесть что-нибудь безвкусное, потираешь красные глаза… и возвращаешься к прежнему ритму.
На этой ноте она посмотрела на айфон. Вторник. Сегодня вторник.
Прошло три дня после трансплантации.
Семьдесят два часа.
— Я принес тебе кофе.
Повернувшись, Иви подняла взгляд. Это был Хэйверс, и он выглядел таким же измотанным, какой она себя чувствовала.
— О, спасибо.
Она не хотела кофе, но нуждалась в жидкостях, поэтому взяла кружку и сделала глоток. Кофеин был подарком небес, и она была поражена одним фактом, что целитель сам решил принести ей что-то.
Они оба сосредоточились на Сайласе.
— Что вы думаете? — спросила Иви.
— Не знаю. Я жду признаков изменений.
— Как долго?
— Сложно сказать. У людей это занимает пару недель, но наш организм действует по иному принципу, поэтому примера для сравнения нет.
Они просидели так очень долго, Иви — скрестив ноги в позе йога под больничным одеялом на кровати, которая также служила для нее и диваном, и столом, а Хэйверс
— Спасибо за попытку, — сказала она хрипло.
— Я просто молюсь, чтобы это сработало.
— Я тоже.
В их голосе звучала покорность судьбе — первый признак того, что они начали свыкаться с, по всей видимости, трагичным провалом.
Глава 17
Однако чудеса случаются.
Когда иссякла всякая надежда, когда все знаки указывали на худшее, когда Иви начала убеждать себя, что результат пошел вразрез всем ожиданиям, и ей нужно принять жестокую правду…
Сайлас вернулся.
Издав при этом не стон, а рёв.
Иви лежала на койке, голову устроив на подушке и не сводя глаз с Сайласа, и чувствовала, что ее клонит в сон. Медперсонал приходил двадцать минут назад, чтобы взять кровь на анализ и настроить подачу поддерживающих медикаментов, а потом они снова остались наедине.
Позже она будет гадать, что заставило ее в последний раз проверить его состояние…. Может, сыграл рефлекс; может, это судьба постучалась в ее метафорическую дверь.
Но она заставила себя открыть глаза и… увидела, как он поднимает руку.
Сначала она даже не поняла, на что смотрит. Он не двигался с момента остановки сердца и реанимации.
Это судорога…
Когда она села, Сайлас шевелил рукой… казалось, пытался поднять ее, чтобы увидеть. А потом он поднял вторую.
Иви соскочила с койки и влетела в преддверие палаты так быстро, словно рисованная пародия на саму себя, способная прошибать бетон, оставляя в стене контуры своего тела.
Она судорожно пыталась натянуть на себя защитный костюм, из трясущихся рук то и дело что-то выпадало, а потом с большим трудом смогла надеть обувь от костюма.
Когда она, наконец, открыла запирающий механизм и услышала шипение, с которым воздух выходил под давлением, ей показалось, что она опоздала и…
— Иви… Иви… Дорогая Иви…
Голова Сайласа металась по подушке, руки и ноги задергались.
— Я здесь! Здесь!
Динамик на капюшоне искажал ее и без того приглушенный голос, делая его электронным и визгливо-высоким.
Но Сайлас повернулся к ней. И отшатнулся.
Она вскинула руки.
— Нет-нет, это я, правда. Я здесь, с тобой.
Иви похлопала по своему костюму. А потом взяла Сайласа за руку и сквозь маску посмотрела в его изумительно-красивые бледные глаза.
— Сайлас?
Его лицо представляло скелетообразную копию прежнего Сайласа, кости, казалось, вот-вот прорвутся сквозь кожу, глаза глубоко впали в глазницы, щеки усохли. Его сухая кожа посерела, а черные волосы были спрятаны под охлаждающим компрессом на его голове. Его руки были тонкими, словно тростинки, кожа свисала в тех местах, где атрофировались мускулы.