Дорогая княжна
Шрифт:
Люди просто распродавали свое имущество.
– Тебя это беспокоит? – Иви чуть замедлила шаг, поравнялась с мужем и теперь шла, пытаясь разглядеть хоть что-то в его лице.
– Как любого наследника.
– Мне приятно, что ты со мной делишься, – немного помолчав, тихо проговорила девушка.
– Ты – светлейшая княжна.
– Не по-настоящему.
Атрей криво усмехнулся, и Иви вдруг поняла, что никогда не видела, как он улыбается. Усмешки – язвительные, усталые, неуловимые – в счет не шли.
– Великий князь не отпускает никого. И не отпустит. Наше долголетие и знания будут вызывать вопросы. Кто-то обязательно захочет прийти в Тей-Леа в поиске этих тайн.
– Так почему бы не поделиться своими знаниями?
– Как ты относишься к тому, чего не понимаешь? – ответил вопросом на вопрос Атрей.
– Опасаюсь, – немного подумав, решила девушка.
– Вот именно. А то, чего боишься, нужно уничтожить.
Иви согласно промолчала.
Когда они подошли к княжеской усадьбе, город уже окутал бархат сумерек. Болтая о всякой ерунде, княжеская чета отвела лошадей в конюшню и уже возвращалась в усадьбу, когда ноги Иви поехали по схватившемуся тонкой коркой льда крыльцу. И именно в этот момент из усадьбы нужно было выйти Адалин в компании своих подпевал. Девушка неловко взмахнула руками. Подарки и покупки веером полетели во все стороны. Не успев даже пикнуть, княжна повалилась прямо в вовремя подставленные руки Атрея. Но вместо того, чтобы помочь жене принять вертикальное положение, княжич, совсем не раздумывая, подхватил её на руки. Охнув, девушка обхватила его шею руками. Краем глаза Иви видела, как злорадство медленно сползло с лица Адалин. Девушка стремительно вспыхнула, хмыкнула, пнула один из свертков, что упал ей прямо под ноги, и продолжила свой путь.
Атрей опустил руки. Иви ловко встала на ноги; не удержавшись, показала вслед Адалин язык и начала собирать рассыпавшиеся вещи.
В комнате её встретила заинтригованная Кая.
– Судя по всему, всё прошло отлично? – она хотела забрать свертки, но Иви отвела руки и начала раскладывать подарки сама.
– Судя по чему?
– По тому, как вы обнимались на крыльце.
– Мы не обнимались, – Эвелин фыркнула. – Я уверена, это было сделано лишь для того, чтобы позлить Адалин.
– Кто такая эта Адалин?
– Она должна была стать женой княжича.
– Но ей стала ты, – Кая схватила из вазы грушу.
– Не по-настоящему.
– То есть?
– А ты не заметила? Мы даже спим в разных комнатах.
– Если ты захочешь, ты сможешь это быстро исправить, – Кая пожала плечами, присаживаясь на край туалетного столика.
Отмахнувшись от фрейлины, Иви начала неспешно готовиться ко сну.
*****
На следующее утро Иви проснулась хоть и с трудом, но в удивительно хорошем настроении. Она долго выбирала, что надеть, попросила Каю собрать прическу поинтереснее. Андервуд не удержалась от ехидного комментария, но благодушие заставило пропустить его мимо ушей.
К обеду она спускалась, несомая своим приподнятым настроением, и даже не обратила внимания на то, что в зале играет веселая музыка, и слышен шум десятков голосов.
– Тебе разве не приготовили красное платье? – услышала Иви над самым ухом голос Атрея и вздрогнула. Подняв голову, она столкнулась с взглядом княжича: удивленным и непонимающим. Иви растерянно огляделась. И зубы тут же сжались. Был праздник. Чертов местный праздник, о котором её никто не предупредил! И конечно, в своем серебристо-белом платье она выглядела болезненно неуместно среди нарядов и аксессуаров всех оттенков красного.
Поняв, что так и замерла в дверях, Иви двинулась в зал, но её остановила твердая рука. Девушка снова подняла взгляд на мужа. Тот молча снял с плеча алую парадную ленту и ловким движением дополнил наряд княжны, превратив ленту в опоясок. Подозвав очередного безликого слугу, он что-то быстро сказал ему, но слова заглушила музыка. Слуга перевел глаза на Эвелин, кивнул и исчез в толпе.
Иви отвела глаза и столкнулась взглядом с Адалин. Совершенные губы девушки скривило презрением.
«Господи, дай сил», – мысленно простонала молодая княжна, отводя глаза и этим словно признавая свое поражение. Непроизвольно она оглядела стоящего рядом мужа. Именно сегодня он вдруг изменил своим принципам и неопрятной рубашке и был одет в белый мундир с широким атласным опояском. Красным, разумеется.
– Чтоб тебя черти на сковородке жарили, – одними губами прошептала Иви в бессильной ярости и обиде.
– Что? – брови княжича вопросительно дрогнули.
– Сапоги, говорю, у тебя дурацкие! – прошипела девушка.
– Что? Но…
– Не нравятся мне! И вообще, по какому поводу сборище?
– День огня, мир переходит к Светлому времени.
Рядом снова возник слуга и передал княжичу два небольших свертка. Атрей развернул один из них. В его руках был венок с красно-рубиновыми и белыми камнями. Словно веточки брусники на снегу. Мужчина приблизился к Иви, взглянул, как бы спрашивая разрешения. Покорившись, та чуть склонила голову, позволяя ему надеть венок.
– А это – твой подарок, – Атрей протянул ей второй сверток, запакованный чуть более тщательно.
– О… – руки Иви опустились. – Я не знала, я ничего для тебя не приготовила…
– Потом это исправим. Бери. Посмотришь после праздника.
Княжна неуверенно приняла подарок.
– Прости, – Атрей вдруг наклонился к самому её уху. – Я должен был подумать о том, что тебя могут не предупредить.
Иви вздохнула, почувствовав его легкое прикосновение к предплечью.
По залу прокатился, разбился об гладкий пол удар колокольчика. Разговоры как-то вмиг стихли, присутствующие начали расходиться, освобождая центр зала.
По залу тенями заскользили безмолвные слуги, гася огонь в настенных открытых светильниках. Зал постепенно погружался в темноту. Когда горящими остались лишь несколько свечей у подъема, на котором стояло кресло великого князя, двери распахнулись, пропуская группу мальчиков в белых рясах с капюшонами. С отсутствующими лицами дети прошли в центр зала, бесшумно построились клином, лишь полы их длинных одежд хлопали крыльями птиц. Зал замер. Еще раз ударил колокольчик – и дети запели. Они пели на незнакомым Иви языке, но песня их была одухотворенной, как лики святых в людских молельнях. Детские голоса, казалось, очищали этот зал, и даже инструменты, которые вступили совсем незаметно, поддерживали их невесомо, пытаясь не нарушить проникновенную гармонию прозрачных голосов. Ликование баллады сменилось напряжением, перетекло в теплое умиротворение, что вознеслось последними отзвуками к темному потолку.
И вдруг скрипки бесцеремонно прервали барабаны. В центр зала впорхнули девушки в длинных черных платьях, вмиг затмив собой детский хор. Они кружились в своем ведьмовском танце, поддерживаемые ритмичной барабанной линией, очаровывали ладными движениями бедер; вспыхивали в тусклом свете золотые узоры родовых татуировок на их лицах и руках, что плели в воздухе сложные руны. Яркими пятнами в этом бесовском веселье были девичьи венки: поначалу Иви показалось, что в них вплетены цветы, но чуть позже она разглядела, что это обрывки цветных лент. Когда девушки запели, княжна внезапно почувствовала, как по рукам побежали мурашки, а в душе поднялось странное чувство: эту песню, сплетенную из нескольких голосов, хотелось слушать вечно. Хотелось присоединиться к певуньям в их неистовой радости, сбросив тяжелую ношу приличий и обязательств. Барабан ускорял темп, напряжение нарастало. Последний удар был почти оглушительным. Девушки замерли, гортанно вскрикнув – и в ранее погашенных жаровнях вспыхнул огонь. Иви вздрогнула, ослепленная ярким светом и оглушенная внезапным ликованием присутствующих. Она не могла не признать – обряд был очень красивым. И несколько жутким.