Дорогая жизнь

Куин Меган

«Эй, Дейзи, посмотри. Вот здание, на стены которого мочатся бомжи. И пока ты там, проверь матрас, на котором я сплю. И раздолбанную кухню, на которой мне, как профессиональному повару, стыдно готовить. И этот сквозняк, чувствуешь? Ага, это особенное. Называется подхватить пневмонию. Это прекрасно, правда?»

Нахер.

— Вот это да, — наконец-то она говорит, глядя на меня.

Это — вот это да «я не могу поверить, что ты живешь в этом сраном месте»? Или… да кого я обманываю? Это — вот это да «я не могу поверить, что ты живешь в этом сраном месте». Нет другого варианта, когда дело доходит до моей жизни, моего жилья, моей чертовой удачи.

Я хватаюсь за затылок,

избегая смотреть на нее.

— Да, это единственное место, которое я мог найти в то время.

— Почему ты это делаешь? — спрашивает она, указывая на мою руку, которой я тру шею.

— Ты о чем?

Она имитирует мое действие.

— Волнуешься. Почему?

— Разве это не очевидно? — она смотрит на меня непонимающе. — Ну же, Снежинка, это место — дыра. Не знаю, зачем я привел тебя сюда.

Она хмурится и морщит нос. Это выглядит мило. Черт, я хочу снова ее поцеловать.

— О чем ты говоришь? Я сказала «вот это да», потому что ты живешь один. Это так удивительно. Осмотрись, — она поворачивается, широко расправив руки, когда ее волосы развеваются. — У тебя есть все это. Это твое. Тебе не нужно беспокоиться о соседке по комнате, о бабушке или о сестре и ее женихе. И, кстати, я слышу, как они занимаются сексом, — она вздрагивает. — Ты можешь ходить голым, если захочешь, оставить молоко, не переживая об этом, и тебе не нужно беспокоиться о том, что ты потревожишь кого-то другого. Ты действительно живешь.

Она садится на один из шатких барных стульев на моей кухне и несколько раз стучит по стойке.

— Да, это здорово.

Она сейчас серьезно? Я осматриваю свою квартиру, убеждаясь, что вижу то же самое, что и она. Она думает, что моя квартира — это здорово? Это вообще возможно?

— Снежинка, это место — дыра.

Она качает головой.

— Ты не так на это смотришь, — она встает и идет в мою сторону, сцепляя наши руки, указывая на мою жилплощадь. — Ты можешь видеть потертости на полу или старую, сломанную мебель, но то, что я вижу — это свобода, — она поворачивается ко мне, с великолепной улыбкой на ее прекрасном лице. — Это твое святилище. Для тебя, это может и немного. Это просто твое пространство. Понял? — она повторяет мои слова, заставляя меня улыбаться.

— Понял.

— Хорошо. Она хлопает в ладоши от радости, посмотри, как я учу тебя любить свое пространство. О! — она поворачивается ко мне со сверкающими глазами. — Это может быть что-то новое, чему ты научишься для «Дорогой Жизни».

— Да ладно. Ты знаешь, я не участвую в этом.

— Да, твоя «доска мечты» на салфетке была очень выигрышной, — саркастически говорит она.

— Это заняло у меня много времени, — говорю я со смехом.

— Уверена в этом, — она ходит по квартире, касаясь вещей, изучая. — Почему бы не поучаствовать? Ты должен ходить на встречи и писать письма. Так как ты уже здесь, то можешь присоединиться.

— Я сделал достаточно.

— О, забыла, — она играет с листами на моих окнах. — Ты Картер Кроуфорд. Ты не участвуешь, ты слишком крут для этого. Вместо этого, твой вклад в общество заключается в том, чтобы люди не витали в облаках, и возвращаешь их на землю твоим веселым настроем.

— Я слышу сарказм от девушки, которая часто витает в облаках, — я подхожу сзади, заполняя ее пространство.

— Это может быть весело.

— Да, но в какой-то момент тебе придется столкнуться с реальностью, которая сильно разочарует.

— Так почему бы не жить в облаках? — спрашивает она, поворачиваясь лицом ко мне, переплетая наши пальцы.

— Потому что, Снежинка, не всем повезло, как тебе. Не все могут жить на отцовские деньги. Некоторые из

нас должны работать, чтобы получить желаемое.

— Эй, — она отходит назад и снова хмурится. — Это не очень хорошо, Картер. Я не знала, что мой отец оставил мне эти деньги. Это было для меня неожиданностью.

— Я не это имел в виду.

— Тогда что ты имел в виду? Потому что сейчас, кажется, что ты ведешь себя как придурок без какой-либо причины.

Боже, она злится и это очаровательно.

— Ты неправильно это воспринимаешь. И не понимаешь. Тебе повезло, что не нужно так много работать, как мне, чтобы остаться на плаву.

Она качает головой.

— Нет, Картер, это ты не понимаешь. Ты думаешь, что мир должен тебе, потому что пока тебе не повезло. Но знаешь что? Ты не единственный человек, который думает, что борется. Мне двадцать один год, а я никогда не летала на самолете, никогда не была в каком-нибудь другом штате, кроме Колорадо. Друзья? Еще несколько месяцев назад у меня их не было. Быть близкой с человеком? Понятия не имею, каково это. Я так укрылась, так отрезана от этого мира. Для каждого нового опыта я постоянно испытываю чувство тревоги. И думаю, не слишком ли я переусердствую, или наоборот слишком равнодушна, потому что единственный человек с кем я взаимодействовала — это моя бабушка. Это для меня все ново, и тебе не кажется, что я чувствую себя потерянной? Потому что так и есть. Я пропустила все. Выпускной. Первые парни, вызывающие недоверие у моих родителей. Глупые вещи, которые совершает каждый подросток. Для меня это все чуждо. Ты можешь думать, что жизнь тебе должна что-то, но она также должна мне. Жизнь не состоит из конфет и радуги.

— Тогда давайте изменим это, — говорю я, глядя на нее, словно волк смотрит на свою добычу.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она, выглядя как испуганный маленький ягненок.

— Хочешь реальности? Хочешь упасть с облаков? Как тебе это? — я подхожу к ней, сокращая расстояние между нами. — Когда я впервые увидел тебя в «Дорогой жизни», в этих отвратительных комбинезонах и водолазке все, о чем я мог думать, это то, что скрывается под ними. А потом ты заговорила, — я делаю еще один шаг. — Твой голос, такой невинный, такой чистый, это был как удар, чего я никогда не испытывал раньше, — еще один шаг. — Потом ты улыбнулась, и я думал, что меня ударили по лицу. Ты была такой яркой, такой невинной, — наконец-то добираюсь до нее и прижимаюсь рукой к щеке. Она такая мягкая везде? — А потом я увидел твою душу и подумал, что это гребаный сон. Как могла эта странная Снежинка, такая чистая, но в то же время сложная, как она могла хотеть говорить со мной? — я опускаю руку к ее шее. — Но это ты, и черт, если я не думал о тебе каждый день с того времени, — я вздыхаю и шагаю вперед. — Ты мне нравишься, Дейзи, больше, чем это возможно. Мы оба знаем, что ты должна быть с кем-то намного лучше меня, но, черт возьми, если я позволю этому случиться. Не тогда, когда ты все еще считаешь меня интересным. Называй меня эгоистом, мудаком, но с тобой я забываю обо всем вокруг. Ты прекрасна. Такую Дейзи можно встретить лишь только раз в жизни, и черта с два я упущу тебя.

Прежде чем она ответит, я прижимаюсь губами к ее. Мои пальцы касаются ее кожи, пропуская ток, заставляя ее делать то же самое.

Она прижимает ладони к моему лицу. Ее мягкие губы, нежные прикосновения. Ее вздохи убивают меня, потому что они не фальшивые. Они настоящие. Она такая реальная. От невинного взгляда, когда она собирается научиться чему-то новому до того, как она улыбается, шутя и чувственного взгляда, который я вижу прямо перед тем, как поцеловать ее.

Это чертова реальность.