Дороги дождя
Шрифт:
Он дёрнулся, пытаясь выпутаться, но коварный плющ держал его крепко, а петля на горле слегка натянулась, заставляя ещё сильнее закашляться. А потом Эверетт услышал тихий невнятный шёпот. Некто говорил на языке, которого он не понимал. Тёмная фигура заслонила солнечный свет.
– Вы не могли бы говорить по-английски? – хрипло прошептал Эверетт, поднимая взгляд.
В следующий миг он надсадно рассмеялся: ну конечно же, всё это сон! Потому что прямо перед ним стоял тот, кого вообще не должно было существовать в этом мире. Это определённо был фейри из Туата де Дананн: высокий, остроухий, бледный,
– Вы… кто? – прохрипел Эверетт.
В ответ опять донеслось что-то непонятное, но голос определённо был мужским, хотя и довольно звонким, словно капли дождя, стучащие по стеклу.
– Я не понимаю… – Эверетт дёрнул руками (ему было непривычно говорить, не жестикулируя), и побеги плюща на его запястьях затянулись так, что он перестал чувствовать пальцы.
Фейри подошёл ближе, и Эверетта ослепило. Под ярким солнцем одежда незнакомца переливалась всеми цветами радуги. Эверетт не сразу понял, что такой эффект создает множество маленьких зеркалец, нашитых на тунику.
Фейри достал из поясной кожаной сумки (конечно, тоже сплошь усеянной зеркальцами) кольцо с крупным прозрачным камнем и протянул Эверетту на ладони. И чем он его должен был взять? Зубами?
– Я связан, если ты не заметил.
Собеседник нахмурился, словно бы услышал оскорбление, но щёлкнул пальцами, освободив от пут правую руку Эверетта – не всю, а где-то до локтя. После чего довольно грубо притянул к себе его ладонь и надел кольцо на средний палец. Чёрт, это было больно! То ли украшение оказалось не по размеру, то ли кисти отекли.
– Чёрт, – прошипел Эверетт сквозь зубы. – Надеюсь, это не означает, что мы теперь женаты или что-то вроде того?
– Не беспокойся, ты совершенно не в моём вкусе, – отозвался фейри на чистейшем английском. – Я вообще не люблю людей. Вы слишком слабые и хрупкие создания. А чаще всего ещё и бесполезные.
– Тогда зачем это?..
– Чтобы ты мог меня понимать, глупый человек. Предполагаю, ты сейчас начнёшь задавать много вопросов. Не утруждайся. Это Волшебная страна, моя земля. Я – Гловиад, первый рыцарь Остролиста. Ты попал сюда потому, что я открыл для тебя путь. Мы здесь, чтобы исполнить пророчество.
– Какое ещё к чертям собачьим пророчество? – простонал Эверетт.
Теперь он больше склонялся к мысли, что всё-таки сходит с ума. Или, может, проклятый Фоули подмешал в чай опиум и это вызвало галлюцинации? Ведь от боли в руках и ногах, обвитых плющом, он должен был уже проснуться, разве нет?
– Не важно. Просто сделай то, что я скажу, и получишь свободу. Ты ведь чародей? – презрение на красивом лице фейри сменилось лёгким беспокойством.
– Э-э-э… вряд ли. Признаться, я вообще не верю в магию, – побег плюща ещё сильнее сдавил горло, заставляя почти запрокинуть голову.
– Не лги мне, человек, – угрожающе произнёс фейри. – Или мне придётся силой вырвать правду из твоих уст.
– Но это и есть правда!
До ушей Эверетта донёсся недобрый смешок:
– Ладно, время ещё есть. Повиси пока, чародей. Посмотрим, как ты запоёшь часов через пять-шесть.
Фейри с силой толкнул пленника в грудь, раскачав
Глава четвёртая, в которой Вилли Пол-лепрекона видит, как англичанин проваливается сквозь землю, а мистер Фоули опасается, что в этот раз ему не избежать виселицы
В тот день Вилли Пол-лепрекона не пил. Ну не то, чтобы совсем, но, скажем так: пил очень мало. А всё потому, что чёртов зануда Фоули ещё накануне всю плешь ему проел, мол, не забудь встретить важного гостя, рыжий болван! Новый хозяин, внук самого профессора О`Шиннаха приедет, перед ним никак нельзя ударить в грязь лицом. А по мнению Вилли – да пусть хоть сам господь боженька приезжает: это же не повод отказывать честному человеку в законном глоточке виски перед началом трудового дня? Но он, разумеется, заверил Фоули, что пить ни в коем случае не будет. Правда, этот проницательный гадёныш не поверил: застукал Вилли перед отправкой в Трали ровнёхонько когда тот приложился губами к заветной фляжке, и оную фляжку изъял. Вилли уж пытался с ним и по-хорошему, и по-плохому, но Фоули упёрся, как баран. К счастью вторую фляжку, в сапоге, управляющий не нашёл, поэтому большой беды не случилось, но Вилли всё равно затаил обиду.
А англичанин, перед приездом которого все бегали по дому, словно кошки, которым к хвосту привязали связку жестяных банок, Вилли даже понравился. Во-первых, тот спросил о прозвище: почему, мол, тебя величают «мистер Пол-лепрекона». А его уже давно никто не спрашивал, потому что все слыхали эту историю не по одному разу. Ну как тут не порадоваться новому человеку? Во-вторых, англичанин даже пошутил в ответ. А в-третьих, всю дорогу слушал его байки с таким вниманием, что Вилли просто превзошёл сам себя в красноречии. Вот что значит найти благодарного слушателя!
По приезду Пол-лепрекона расседлал Ветлу, отвёл её в стойло к другим лошадям, серой в яблоках Омеле и вороному Агату – норовистому жеребцу, любимцу Фоули. После они вместе с конюхом Никласом разгрузили телегу, перетаскав часть мешков в хранилище, а часть – сразу на кухню, как велела тётушка О`Келли, суровая кухарка, от которой Вилли частенько доставалось половником по лбу. Впрочем, готовила та отменно, поэтому Пол-лепрекона даже не думал жаловаться. Уж лучше вдоволь кушать и изредка получать на орехи, чем питаться чем бог пошлёт. А в прошлом Вилли частенько голодал, так что теперь предпочитал есть за двоих, а то и за троих, – так, на всякий случай.
За сытую жизнь в довольстве и неге он не уставал говорить спасибо профессору О`Шиннаху. Их знакомство произошло лет пять назад в пабе «Вересковый мёд», откуда Вилли выставляли множество раз, но он всё равно возвращался. Однажды профессор зашёл пропустить кружечку ровно в тот момент, когда Пол-лепрекона – пьяный и грязный, но не сломленный, – в очередной раз пытался уговорить бармена налить ему в долг. Они бодались уже с полчаса. Вышибала Гарри лениво наблюдал за перепалкой и похрустывал костяшками пальцев, ожидая своей очереди, чтобы вмешаться, когда терпение бармена иссякнет, но тут вмешался профессор: