Дороги джунглей
Шрифт:
— Меня зовут Сомачаллан, — представился парень. — А вы к нам в гости?
— Нет, мы идем в Димрипаду.
— В Димрипаду? — удивленно протянул парень. — Но ведь они…
— Что они? — насторожился Мисра.
— Нет, ничего. Вот посмотрите, какую я жирную крысу поймал. — И Сометаллан извлек ее из нагрудного кармана.
— А что ты будешь с ней делать? — спросила я.
— Сварю и съем. Хочешь? Я быстро ее приготовлю. Она будет вкусной.
— Но мы спешим в Димрипаду, — уклонилась я от прямого ответа.
—
— Часа через три.
— Ну, вот я к тому времени и приготовлю ее. Поешь на обратном пути.
— Хорошо, — обреченно сказала я.
И Сомачаллан побежал свежевать крысу.
Когда мы вышли из Бодопады, я спросила Мисру:
— Есть какая-нибудь другая дорога обратно, не через Бодопаду?
— Что, — засмеялся Мисра, — не хочется есть крысу?
— Нет.
— Но другой дороги нет. К сожалению, вам придется отведать угощения.
Я затосковала.
Мили через две мы увидели Димрипаду, расположенную в небольшой лощине между двумя горами. Перед деревней на бамбуковых помостах лежали аккуратно сложенные снопы раги. Так бондо хранят необмолоченное зерно. Склон горы около Димрипады был укреплен стеной, сложенной из необработанных камней. И хотя стена была невысокой, она явно походила на крепость. Сходство усиливалось тем, что вдоль стены тянулся неглубокий, заросший травой ров.
— Н-да, — задумчиво произнес Мисра, — деревенька не из мирных. Тут вряд ли нас будут угощать крысами.
За крепостной стеной сразу начиналась Димрипада. Ее крытые рисовой соломой хижины — не менее пятидесяти — были разбросаны в зарослях хлебных и манговых деревьев. То там, то здесь виднелись узорчатые листья саговых пальм. Деревня встретила нас настороженным выжиданием. Никто не вышел к нам навстречу. На краю деревни под навесом из пальмовых листьев работал кузнец — камар. Он сосредоточенно, не поднимая головы, ковал топор.
— Здравствуй! — сказал ему Мисра.
Но кузнец пропустил приветствие мимо ушей и продолжал стучать по раскаленному лезвию топора. Наконец он нехотя оторвался от работы и, буравя нас маленькими глазками, буркнул:
— Чего надо? Зачем пришли?
— Посмотреть, как ты работаешь.
— Нечего тут шляться. Все равно ничего не покажу.
На все наши вопросы камар отвечал угрюмым молчанием и больше не поднимал головы. В это время к кузнице подошло несколько мужчин. В приветливости они не уступали кузнецу.
— Не нравится мне эта деревня, — шепнул Мисра. — Здесь что-то неладно.
И действительно, в Димрипаде было что-то неладно. Я вспомнила затаившуюся тишину Мудулипады, но то, что происходило здесь, ни в коей мере не напоминало первой встречи там. Видимо, Димрипада задумала недоброе дело. И это делало людей иными, чем обычно. Что-то тревожное и темное затаилось в их глазах. Какие-то еще неясные для меня инстинкты руководили их поведением,
— Деньги, — сказал он коротко.
— Что деньги? — не поняла я.
— Давай деньги, — зашумели вокруг.
— У нас нет денег.
— У белых всегда есть деньги. Давай.
Мисра стал им что-то быстро объяснять. Они слушали его угрюмо и неохотно, бросая односложные реплики.
— Это бесполезно, — повернулся ко мне учитель. — Они хотят нас ограбить. Давайте уходить, пока не поздно.
— Не будем только спешить, — сказала я.
— Да, — согласился Мисра. — Если они увидят, что мы боимся их, все будет кончено сейчас же.
Нескорым, ленивым шагом мы направились к тропинке, ведущей в джунгли. Вокруг заволновались.
— Давай деньги, — раздались опять крики.
Мисра решительно сказал им несколько слов, которые он мне потом не хотел перевести, и это, очевидно, удержало бондо на какое-то время от немедленной экспроприации нашего имущества. Несколько человек бросились в хижины. Не прибавляя шага, мы благополучно миновали крепостную стену, но тут появились луки и стрелы. Хорошие тугие луки и стрелы с длинными и острыми как нож наконечниками. Вся компания взгромоздилась на стену и закричала:
— Давай деньги! Будем стрелять!
Наши спины были прекрасной мишенью для них. И я себе очень отчетливо представила, как выпущенная опытной рукой воина бондо стрела вонзается под мою левую лопатку. И сразу в этом месте болезненно засвербило. Ощущение всего тела пропало, и осталась только спина, которую ни спрятать, ни прикрыть. И это чувство собственной спины становилось мучительно-нестерпимым. Вот так идти, не видя, что делается сзади, и ждать каждое мгновение стрелы я не смогла. «Лучше пусть в лицо, в открытую», — мелькнула мысль. Я остановилась и повернулась к деревне.
— Что вы делаете? — выдохнул Мисра. На его лбу блестели мелкие капельки пота.
— Я вернусь, не могу, когда целятся в спину.
Мисра сжал зубы, и мы направились снова к бондо.
Увидев нас, они на мгновение остолбенели. Луки, приготовленные к бою, опустились. Только одна стрела, неосторожно сорвавшаяся с тетивы, вонзилась в ствол ближнего дерева. Оперенное ее древко, часто дрожа, мелодично зазвенело. Мы подошли ближе, и я сказала:
— У меня нет денег, но есть сигареты. Хотите?